Лорд Теней

Марк крепче спал, когда был с ней — он так сказал, и она поверила. Он начал лучше питаться, быстро набирал форму, шрамы бледнели, на щеках проявлялся румянец. Она была рада. Эмме же казалось, что она умирает каждый день, но это была ее проблема — как-нибудь справится с этим. Никто не должен был ей помогать, и в каком-то смысле она была рада боли. Это означало, что Джулиан не страдал в одиночку, даже если бы верил в то, что так оно и было.

И если она смогла помочь Марку, значит это чего-то да стоило. Она любила его, как должна была любить Джулиана: дядя Артур назвал бы его филией, дружеской любовью. И хотя она никогда не могла сказать Джулиану о том, как она и Марк выручали друг друга, это, по крайней мере, то, что она чувствовала, что единственное, что она может сделать для него: сделать его брата счастливым.

Даже если он никогда не узнает.

Стук в дверь вырвал ее из задумчивости. Она вздрогнула. В комнате было тускло, но она могла разглядеть светло-рыжие волосы, любопытное лицо Клэри выглядывало из-за края двери.

— Эмма? Ты проснулась? Ты на полу?

Эмма посмотрела на Марка. Он определенно спал, сгрудившись на полу, вне поля зрения Клэри. Она подняла два пальца и махнула Клэри, чтобы та закрыла дверь; через пару минут Эмма вышла в коридор, застегивая толстовку с капюшоном.

— Где мы можем поговорить? — спросила Клэри. Она казалась Эмме такой маленькой, иногда было трудно вспомнить, что ей за двадцать. Волосы у нее были убраны в косички, так она выглядела еще моложе.

— На крыше, — решила Эмма. — Я покажу тебе.

Она потащила Клэри вверх по лестнице, к люку, а затем вышла на темную крышу. Она не была там с той ночи, когда была там с Марком. Казалось с того дня прошло несколько лет, хотя она знала, что на самом деле всего лишь неделя.

Дневная жара сделала темную крышу липкой и горячей. Но ночь была прохладной, — пустынные ночи всегда такие, температура резко падала, как только солнце садилось, — и океанский бриз взъерошивал влажные волосы Эммы.

Она пересекла крышу, Клэри следовала за ней, к своему любимому месту: ясный вид на океан внизу, шоссе, холмы, расположившиеся под Институтом, горы, возвышающиеся позади, пряча свои верхушки в тени.

Эмма опустилась на край крыши, подобрав колени, позволила воздуху пустыни ласкать ее кожу, волосы. Лунный свет выделял ее шрамы, особенно толстый, на внутренней стороне ее правого предплечья.

Она получила его в Идрисе, когда она проснулась там, крича что-то о своих родителях, и Джулиан, зная, в чем она нуждалась, вложил Кортану ей в руки.

Клэри присела рядом с Эммой, ее голова вздернулась, как будто она прислушивалась к шуму океана, его мягкому звучанию.

— Ну, вы определенно побили Нью-Йоркский институт с точки зрения такого чудесного обзора. Все, что я вижу с крыши, это Бруклин, — она повернулась к Эмме. — Джем Карстаирс и Тесса Грей передают привет.

— Это они рассказали тебе о Ките? — спросила Эмма. Джем был очень далеким, очень старым родственником Эммы, — хотя выглядел он на двадцать пять, на самом деле ему было более ста двадцати пяти лет. Тесса была его женой, могущественной колдуньей. Они обнаружили Кита и его отца, как раз в то время, когда Джонни Рук был убит демонами.

Клэри кивнула.

— Они ушли на миссию — они даже не сказали мне, что ищут.

— Может быть, они ищут Черную книгу?

— Может быть. Я знаю, что сначала они направились в Спиральный Лабиринт, — Клэри откинулась на свои руки. — Я знаю, что Джем хочет быть рядом с тобой. Чтобы тебе было с кем поговорить. Я сказала ему, что ты всегда можешь поговорить со мной, но ты не звонила с ночи после смерти Малкольма…

— Он не умер. Я убила его, — перебила ее Эмма. Ей все время приходилось напоминать себе, что она убила Малкольма, вонзила Кортану в его живот, потому что это казалось невероятным. И это приносило боль, как будто внезапно напоролся на колючую проволоку: удивительная боль из ниоткуда. Хотя он и заслужил это, тем не менее это ранило.

— Я не должна чувствовать себя плохо, верно? — сказала Эмма. — Он был ужасным человеком. Я должна была сделать это.

— Да, и да, — сказала Клэри. — Но это не всегда исправляет ситуацию, — она потянулась и коснулась пальцем подбородка Эммы, повернув лицо Эммы к себе. — Слушай, если кто и может понять, так это я. Я убила Себастьяна. Своего брата. Я вонзила в него меч.

На мгновение Клэри выглядела намного моложе, чем была; На мгновение она выглядела на возраст Эммы.

— Я все еще думаю о нем. В нем было что-то хорошее — не много, совсем чуть-чуть, но это преследует меня. Крошечная надежда, которую я уничтожила.

— Он был чудовищем, — ужаснулась Эмма. — Убийцей, хуже, чем Валентин, хуже всех. Ты должна была убить его. Если бы ты этого не сделала, он буквально уничтожил бы мир.