— Можешь! Пожалуйста, — юноша подал ей руку и потянул к себе. Мицци нерешительно подалась навстречу, и в тот момент, когда оказалась рядом с ним, дверь захлопнулась, а проводник с едва скрываемым раздражением попросил их занять свои места. Поезд резко тронулся, и, покачнувшись, девушка оказалась в объятиях Артура, но тут же оттолкнула его и решительно направилась сквозь вагоны к своему купе в первом классе, не оглядываясь назад и не пытаясь заговорить. Было похоже, что она злилась.
Просторное купе первого класса впечатлило Артура, вошедшего — или, вернее, вбежавшего — туда вслед за Мицци. Темно-зеленая бархатная обивка диванов казалась совсем новенькой, позолота на подлокотниках и спинке ярко блестела, оправдывая цену на билет, а на столике возле окна стояли цветы и ваза с фруктами. На стене даже висела миленькая картина незамысловатого сюжета, основная ценность которой заключалась в роскошной — и тоже позолоченной — оправе.
Вампирша, не глядя по сторонам, быстро подошла к окну, плотно сдвинула тяжелые зеленые шторы — под цвет обивки сидений — и, наконец, откинула с лица вуаль. Все это она проделала, игнорируя Артура, хотя, учитывая размеры купе, это было трудновато. Повернувшись к нему спиной, она, не торопясь, вытащила шляпные булавки, сняла шляпу, отцепила вуаль, аккуратно сложила все вместе и водрузила на диван рядом с собой так, что ее новому соседу оставалось только ютиться на самом краю. Потому что сидение напротив было целиком занято ее огромным багажом, который еле втащили двое носильщиков.
— Это… — начал было Артур светскую беседу, кивая на багаж.
— А сам как думаешь?
— Это ведь гроб, да? Как в фольклоре. И… что у тебя с лицом?
Только сейчас он заметил, что щеки и нос девушки были красными, словно от ожога, а кое-где появились волдыри. Будто кто-то ошпарил ее кипящей водой или кислотой. Мицци осторожно дотронулась до лица, но тут же болезненно отдернула руку и отвернулась, чтобы он не видел ее обезображенного лица.
— Я не фольклор, Артур, ты забыл, что я вампир? Я не отражаюсь в зеркале, не могу находиться под солнцем, а еще я убиваю людей и пью их кровь.
— Ты говорила, что это не обязательно — убивать, — прервал ее юноша.
В его голосе звучала искренняя надежда ребенка, еще верящего в добро и справедливость на Земле. Или взрослого, мечтающего изменить мир.
И вампирша с неохотой согласилась:
— Возможно, это и так. Я… не уверена. Это слишком сложно. Я не могу.
— Но ты можешь попытаться! Ведь если все те слова, что ты говорила, хоть немного правдивы, если ты действительно…
— Артур, пожалуйста!..
Она все еще не смотрела на него, то ли не желая, чтобы он видел ее обожженное лицо, то ли не решаясь взглянуть в глаза.
— Сейчас день, я должна спать.
— В гробу? — поинтересовался юноша, поняв, что ответа от Мицци он не дождется.
— Это не гроб, это чемодан, — бросила она, и юноша заметил, как уголки ее губ слегка дрогнули в сдерживаемой улыбке.
— Тогда ты действительно хорошо подготовилась к поездке!
Артур с трудом стащил ее багаж вниз и убрал под диван — вампирше бы ничего не стоило поднять чемодан весом не менее ста пятидесяти фунтов, но она безучастно сидела, прикрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья.
— Тогда спокойной ночи. То есть спокойного дня, — пробормотал он.
Мицци не ответила. Присмотревшись, Артур понял, что она уже спала — если это можно было назвать сном. И видят ли вампиры сны? Она не дышала, а застывшее, словно восковое, лицо делало ее похожей на покойницу, которая никогда уже не откроет глаз. Впрочем, здесь Артуру пришлось в очередной раз поправиться: покойница, покойница и есть!
Столь безобидная и хрупкая днем, она не была похожа на безжалостную кровопийцу, скорее уж на жертву, которую хочется оберегать и охранять от жестокого мира. И тут юноша понял, почему же охотники так стремились найти ее при свете солнца. Силы вампира истощились, ему требовался отдых в надежном укромном месте, где его не смогут отыскать преследователи. Убить спящего вампира даже проще, чем человека.
Артур нащупал в кармане пиджака пистолет. Он знал, что надо было делать, и это было единственным правильным решением.
Вместо этого он поправил и без того плотно задернутые занавески, и бережно уложил девушку на диван. Неправильные решения принимать всегда проще.