Loren Bleykli

Я необдуманно пригласил Шарлотту к себе на вечер. Во всей Вселенной не хватит потных

баскетболистов, чтобы справится с опасностью, которую я навлек на себя.

***

Остаток завтрака уходит на планирование недельного меню в «Лаки Спот». Ни один из нас

не заводит речь о сегодняшнем или вчерашнем вечере, или о наших вымышленных отношениях.

Добравшись до бара, мы проводим несколько часов за работой, пока Дженни не заступает на

свою смену во второй половине дня. До того как отправиться в музей, мы снова возвращаемся к

нашей дружбе и деловому партнерству с такой легкостью, будто прошлой ночью ничего не

произошло.

Но стоило нам зайти в музей, как все резко меняется.

Шарлотта с шаловливыми ручками покидает сцену. Конечно, она все еще прикидывается

моей невестой, но не вживается в роль как вчера. Заметила ли перемены мама и миссис

Офферман, но когда мы смотрим на картины Эдварда Хоппера, я из кожи вон лезу, чтобы никто

ничего не заподозрил.

– Картина прекрасна, – говорит миссис Офферман.

– Да, безусловно, – поддакиваю я. Обнимаю свою фальшивую невесту и быстро целую в

щеку, а потом добавляю: – Прямо, как и ты. Кстати, я тебе сегодня говорил, как ты красива?

Шарлотта напрягается, но выдавливает из себя:

– Спасибо за комплимент.

Моя мама смотрит на нас и улыбается.

Но не Эмили. Кажется, девчонке нет дела до искусства, хотя это ее будущая

специализация.

Но все нормально. Я возвращаюсь к начальному курсу. Продолжаю играть. Когда мы

бродим мимо работ Шагала и Матисса, я сыплю шутками, и все женщины, включая Шарлотту,

смеются. К тому времени как мы добираемся до сада скульптур, я уверен, что мы с Шарлоттой

заодно и отлично справляемся с ролями.

Пока Эмили не поворачивается к ней:

– Как давно ты влюблена в Спенсера?

Шарлотта застывает, а на ее щеках вспыхивает румянец.

– В смысле, ты увлеклась им еще до того, как вы начали встречаться? – не унимается она.

– Вы ведь с ним дружите целую вечность, верно? Так это один из тех…

– Эмили, дорогая. Это слишком личное, – говорит миссис Офферман, резко обрывая ее.

Девчонка пожимает плечами, словно в этом нет ничего особенного.

– Мне просто интересно. Они вместе учились в колледже. Мне не кажется странным

поинтересоваться, были ли они влюблены друг в друга еще тогда.

Шарлотта приподнимает подбородок.

– Мы всегда были друзьями, – говорит она, а потом прижимает руку ко лбу. – Простите, я

на минутку, – извиняется она и уходит прочь.

Мама смотрит на меня. Кажется, она обо всем догадалась. Она не спускает глаз с

Шарлотты, когда та исчезает через стеклянную дверь.

Мать подзывает меня к себе. Как только я подхожу к ней, мама шепчет:

– Она чем-то расстроена. Иди и успокой ее.

Точно, о чем речь! Супержених спешит на помощь. Мамы всегда знают, как лучше

поступить.

Я бегу за Шарлоттой через двери и по коридору, но догоняю, когда она уже у дамской

комнаты. Я зову ее, но Шарлотта хватается за дверную ручку и заходит внутрь.

Дверь закрываясь, и я останавливаюсь.

Лишь на секунду.

В коридоре тихо в отличие от суеты в остальной части музея, поэтому я захожу в дамскую.

Шарлотта стоит у раковины и брызгает воду на лицо.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, подходя к ней.

Здесь три пустые кабинки. В коридоре раздаются шаги, а потом тишина.

Шарлотта качает головой. Я подхожу к ней, кладу руку на поясницу и слегка поглаживаю.

Она отстраняется от меня.

– Ты плохо себя чувствуешь? У тебя болит голова из-за вчерашней ночи или что-то

другое?

Мы замираем, когда дверь со скрипом открывается, а потом закрывается, но я не слышу,

чтобы кто-то вошел. В дамской комнате тихо, здесь только мы вдвоем.

Шарлотта разворачивается, хватает меня за рубашку и тащит в кабинку.

– Я не могу больше притворяться.

Мгновенно у меня поникают плечи, а ноги становятся ватными. Я слишком много от нее

просил.

– Ты о помолвке?

– Нет. С ней все в порядке. Фальшивая помолвка не проблема, – говорит она, глядя на

меня.

Никогда не видел эти карие глаза настолько серьезными. Такое чувство, будто Шарлотта

собирается штурмовать отвесную стену. Она даже не моргает.

Я хмурю брови.

– Тогда в чем проблема?

Если честно, мне очень любопытно, потому что, если она говорит не о нашей любви

понарошку, то я без понятия, о чем речь.

Шарлотта сильней сжимает мою рубашку. Челюсть сжата. Она тяжело дышит через нос.

Никогда не видел ее такой.

– Что я натворил?

– Прошлая. Ночь, – бормочет она, делая паузу на каждом слове.

– А что насчет прошлой ночи?

Она прикрывает глаза, но выглядит огорченной, а потом делает глубокий вздох и снова

смотрит на меня. Жесткость куда-то пропадает.

– Ты притворяешься, будто ничего не произошло.

– Нет, – быстро отвечаю я, пытаясь защититься. – Неправда.

Хотя именно этим весь день и занимаюсь. Из шкуры вон лезу в надежде добиться

результата.

– Еще какая правда . За завтраком ты именно этим занимался. Мы просто пытаемся