Лоренцо Великолепный

Прекрасная Венера, ясна и грaциозна,
В сердцах рождает наших любовь и доброту.
Кто пламенем охвачен планеты милосердной.
Пылать вовеки будет чужою красотой.
Все птицы, рыбы, звери ее щедроты видят.
И новый мир возможет восстать через нее.
Иди же за планетой, для вас добро творящей.
Любезная красотка, красавец молодой!
Прекрасная богиня Киприда призывает
Дни ваши молодые в веселье расточать.
Не медля, не колеблясь, пока еще возможно:
Коль случай удалится — назад уж не придет...
Любой на свете должен смеяться и любить.
Кто может — будь доволен: ни чести, ни богатства
Тому, кто не смеется, и впрок-то не пойдут.

Последние отголоски радости: карнавальные песни и песни для танцев

В том же карнавальном шествии прославлялся и «триумф Вакха», который восседал в колеснице вместе со своей возлюбленной Ариадной в окружении нимф и сатиров. Эта знаменитая песня Лоренцо начинается словами:

Quant'e bella giovinezza
Che si fugge tuttavia!
Chi vuol esser lieto, sia:
Di doman non c'e certezza.

Верно, велено промчаться
Нашей младости пригожей.
Кто забавы ищет — что же?
Завтра всяко может статься.

Шесть следующих строф посвящены пляскам сатиров и нимф, гротескному шествию старого пьяницы Силена со свитой, истории царя Мидаса, который все превращал в золото и не мог утолить жажду. В последнем куплете — восторженный призыв к молодым людям наслаждаться:

Девы, юноши, с любовью
Славьте Вакха и Амура!
Стройте пляски, стройте хоры.
Закипайте свежей кровью!
Нынче бедам след умчаться:
Будь что будет. Бог поможет.
Кто забавы ищет — что же?
Завтра всяко может статься.

На Масленицу 1489 года девушки пели его песню, обращаясь к «цикадам» (старухам-сплетницам):

Поймите, донны, — мы девицы
Любезные и молодые.
А если в пересудах вянуть,
Тогда на что и красота?
Любви и вежеству — привет,
А злобе с подозреньем — нет!
И будь же каждый при своем:
Ворчите вы, а мы живем.

В «Песне о перевернутых лицах» Лоренцо обращается к социальной сатире. Ряженые, исполнявшие эту песню, надевали маску с глазами на затылке и как будто пятились назад. Они воплощали предателей и тех, кто для потехи показывал всему свету свои срамные части тела:

Ну, если так, не обижайтесь.
Коль ваши дамы так поступят!

Еще семь карнавальных песен Лоренцо предназначались для шутовских шествий профессиональных корпораций. Текст их неприличен, а подтекст еще неприличнее. Конди­теры, торговцы пряниками и вафлями и булочники хвалили свои товары, которые формой и крепостью понравятся всем дамам и девицам. Парфюмеры предлагали дамам благовония, привлекающие любовников. Продавцы мускуса восхваляли возбуждающую силу этой тошнотворной жидкости из желез кабарги. Крестьянки предлагали покупательницам фрукты и овощи — длинные пупырчатые огурцы, большие вздутые бобы, недвусмысленно намекая на их сходство с мужским детородным органом. Наконец, садовники, лукаво подмигивая, распевали, как правильно сажать саженец:

Ты не суй его поспешно:
Спешка дело только портит.
Все получится, но выжди:
Как набухнет, так работай.

В то же время для праздников светских Лоренцо по-прежнему писал стихи утонченные, черпая вдохновение в куртуазной любви, а еще сочинял «песни для танцев» (баллаты). Некоторые их мотивы близки «Песне о Вакхе и Ариадне»:

Напрасно думаете, донны.
Что ввек нас не настигнет старость.
Что наша младость
При нас останется навек.
Года бегут и улетают.
Цвет нашей жизни увядает,
И нежным ведомо сердцам.
Что время ворог всем вещам...

А вот строки из другого стихотворения: