Лоренцо

«Нет, можешь». Он подносит вилку ближе к моим губам, и, несмотря на смущение, я обнаруживаю, что открываю рот и позволяю ему кормить меня. Как только вкус касается моего языка, сладкий вкус затопляет мои чувства, заставляя меня тихо застонать от благодарности. Мои глаза закрываются. О боже! Это так вкусно. Мои вкусовые рецепторы ошеломлены насыщенным, терпким сливочным сыром, бархатистой карамелью и легким намеком на соль, и я вспоминаю, как сильно я люблю десерты. Этот чизкейк божественен.

Лоренцо вытаскивает вилку изо рта, и я облизываю губы, прежде чем проглотить. «Спасибо», — шепчу я.

«Пожалуйста». Он откусывает сам, облизывает вилку — ту, что только что была у меня во рту, — прежде чем зачерпнуть еще кусочек и протянуть вилку мне.

Подняв руку, я качаю головой. «Нет, с меня достаточно».

Уголки его рта приподнимаются. «Мне нравится смотреть, как ты наслаждаешься десертом».

Черт возьми! Я снова открываю рот, и он медленно вставляет вилку внутрь, словно смакуя момент. Это кажется таким интимным. Слишком интимным. Тепло сворачивается глубоко в моем ядре.

Я слизываю чизкейк с зубцов, проводя языком по каждому уголку, чтобы насладиться сладкой, восхитительной субстанцией. Лоренцо не отрывает от меня взгляда, не пытаясь вытащить вилку изо рта. Я остро осознаю тот факт, что он облизал ее всего несколько секунд назад, и внутри меня нарастает пульсирующая боль.

Почему этот момент кажется таким чувственным? Его вилка у меня во рту, но это может быть его язык, судя по тому, как реагирует мое тело. Пульс ускоряется и давление нарастает. Кожа покраснела. Влажное тепло разливается между моих бедер.

Его глаза темнеют, когда он вытаскивает вилку изо рта. Его внимание остается прикованным ко мне, пока он откусывает еще один кусочек, повторяя процесс снова и снова, пока он не скормит мне последний кусочек. Я держу губы сомкнутыми вокруг вилки немного дольше, чем необходимо, желая продлить то, что происходит. Я не помню, когда в последний раз мужчина смотрел на меня с таким голодом, который я вижу во взгляде Лоренцо.

Когда он отстраняется через несколько секунд, я почти стону от разочарования. Он просто делился со мной десертом. Вот и все. Он кладет столовые приборы на тарелку, и они звенят о фарфор.

«Это было вкусно?» — спрашивает он, и его голос звучит мягче карамели, которую мы только что разделили.

Он говорит о чизкейке или о том, как он меня им кормил? «Да», — отвечаю я на оба вопроса, и мои щеки вспыхивают еще ярче.

«Приятно наблюдать, как красивая женщина наслаждается едой».

Я моргаю на него. Он думает, что я красивая? Мое сердце трепещет в груди, как птица, пойманная в клетку.

Его глаза снова сужаются, когда он изучает мое лицо. Хотела бы я знать, что он ищет, чтобы я могла дать ему это. Звук его прочищающегося горла выводит меня из моих фантазий. «Мне нужно вернуться к работе».

Я впервые в жизни замолчал. Скажи что-нибудь, Мия!

«Конечно, ты же не можешь заставлять всех этих гангстеров ждать». Ох, черт. Что угодно, только не это. Озадаченный взгляд на его лице заставляет меня вздрагивать.

Я смотрю на свои руки, отрывая оторвавшийся кусочек кожи около ногтя большого пальца, пока он моет тарелку. Я украдкой смотрю на него. Его широкая фигура закрывает мне вид на раковину. С каждым движением его толстые бицепсы натягивают швы его белоснежной рубашки. Он ставит мокрую посуду на сушилку, чтобы она высохла, и я поражаюсь, как комфортно он выглядит, выполняя такую домашнюю работу. Конечно, это его дом, но у него куча слуг, и он все равно моет свою посуду сам. Брэд не помыл ни одной вещи за все время, пока мы были вместе, даже в самом начале, когда он носил меня на руках. Наверное, это должно было быть знаком, да?

Когда он разворачивается ко мне лицом, я понимаю, что пялюсь на него, и отвожу взгляд. Он проходит мимо меня, направляясь к двери, но останавливается, когда подходит ко мне, и я вдыхаю его знакомый мужской запах. «Для протокола, я думаю, что твоя задница и все остальное твое тело просто чертовски идеально».

Моя челюсть почти ударяется об стол, когда я смотрю, как он выходит из комнаты. Идально? Лоренцо Моретти думает, что мое тело чертовски идеально? Святые чертовы бананы. Я, должно быть, просто влюбилась в похоть.

Глава 13

Лоренцо

«F uttuto idiota!» — ты чертов идиот — бормочу я себе под нос, шагая по коридору и стараясь держаться как можно дальше от Мии.

Я только что сказал нашей временной гостье, что ее тело идеально. Какого черта я это сказал? Может быть, потому что мне было жаль, что ее бывший муж-мудак заставил ее чувствовать себя так паршиво, что она отказывает себе в удовольствии от еды, которая ей так явно нравится?