Лоргар. Носитель Слова

— Не… мирского? Ты прав, он не похож на обычных детей. Проповедник, мы нашли его лишь семнадцать дней назад, в стеклянистой воронке к краю от оазиса Катарк. Тогда он был младенцем, грудничком. А теперь, ты посмотри… в семнадцать дней он кажется полугодовалым.

— Ему нужно пойти со мной, Фэн Моргай. Я проведу его к Истине. Уверен, ты осознаешь, что мы встретились не по совпадению. В мире множество пустынь, племен и проповедников, но Силы свели нас с тобой здесь и сейчас. Мы — участники одного великого замысла. Ты сыграл свою роль — уберег дар, полученный нами от Сил. Теперь позволь мне забрать его, Фэн Моргай.

— Почему ты не спрашиваешь меня?

1 3 3

Услышав это, Кор Фаэрон напрягся. Судя по тембру, говорил ребенок — с неокрепшими голосовыми связками, узкой грудью, — но тон его, спокойный, выверенный и мудрый, напоминал о речах старшего дьякона сиротского приюта, где воспитывался пастырь. Мальчик говорил с достоинством, идеально произнося слова водной речи. Встретив взгляд главы номадов, он понял по глазам Моргай, что тот знает, насколько изумлен сейчас святой путник. «Я чувствовал себя точно так же», — читалось в выражении лица вождя.

— Все в порядке, теперь можешь смотреть, — тихо произнес мальчик.

Кор Фаэрон глянул через плечо, ожидая, что его вновь захлестнет сияющая энергия. Но увидел он ребенка в слишком больших для него штанах и рубашке, закутанного в темно-красный платок. Фиолетовые глаза блестели столь же ярко, но в них уже не зияла бездна эмпиреев, затянувшая проповедника в прошлый раз. Тем не менее взор их оставался тревожащим. Повернувшись к малышу, он хотел заговорить с ним, однако не нашел слов. Его опьяняла аура, исходящая от живого сосуда для Света Сил.

— Что ты сказал, Лоргар? — переспросил Фэн Моргай.

— Ты назвал его? — Кор Фаэрон злобно уставился на кочевника. — Дал ему одно из ваших грязных песчаных имен?

— Это хорошее прозвание, — возразил номад. — Очень старое. Оно пришло ко мне, когда я узрел мальчика — или, вернее, когда пришел в себя после того, как увидел его. Его имя означает «Призывающий Дождь».

— Оно нравится мне, Кор Фаэрон, — добавил Лоргар. — Если мое имя не слишком раздражает тебя, я хотел бы сохранить его — на память о жизни с Фэном Моргай и его доброте.

Мальчик просил негромко, но его фразы врезались в разум проповедника с той же мощью, что приказы самих Сил. Отказать ребенку было так же невозможно, как усмирить солнце голыми руками.

Пастырь кивнул, на секунду утратив дар речи. Затем он сообразил, что означает услышанное.

— «На память»? То есть ты отправишься со мной?

— Ты произнес весьма волнующую речь, Кор Фаэрон. Мне известно, что я… другой. Неповторимый. Ты — Носитель Слова, и от тебя я узнаю о Силах и Истине. — Лоргар в точности воспроизводил модуляции проповедника, так же выделял голосом важные места. — Возможно, научившись всему этому, я сумею познать себя. Ты будешь моим наставником.

— Я… — В глазах у Фэна Моргай стояли слезы, но он не мог воспротивиться желанию мальчика, как дюны не могли помешать ветру, меняющему их очертания.

1 3 4

Глядя на Лоргара, пастырь ощутил некое шевеление в груди. Само присутствие мальчика разожгло в Коре Фаэроне небывалый религиозный пыл, и в свете этого огня проповедник увидел новую цель. Когда юношу изгнали в пустыню, он поклялся нести Слово всем, кто готов внимать ему, и дал обет, что каждый новообращенный станет для него достаточной наградой — доказательством того, что Кор Фаэрон исполняет волю Сил, а Завет стоит на фундаменте лжи и косных догм. Теперь, с появлением Лоргара, пастырь мог иначе послужить возвышению Слова. Он лихорадочно обдумывал грандиозный план триумфального возвращения в Варадеш; при поддержке нового Пророка ему удастся очистить город от порчи Завета.

Желания юноши были написаны у него на лице, и он отвел взгляд, опасаясь, что Лоргар догадается о них. Шагнув мимо Фэна Моргай, проповедник повернулся к ребенку спиной и нетерпеливо махнул рукой, показывая, чтобы тот следовал за ним к кораблю-часовне через полосу затененного песка.

— Иди со мной, Лоргар. Я научу тебя тому, что знаю о Силах и Истине.

Отвергнутые позади них ворчали и роптали, но открыто не возражал никто. Рабы, пришедшие на помощь Кору Фаэрону, пробежали с боков от него, под палящим солнцем, чтобы оказаться у передвижной церкви раньше хозяина. Слева к пастырю пристроился Аксата.

— За такого мальчика могут убить, — не оборачиваясь, сказал он капитану. — Он — искупление и проклятие. Сейчас эти бродяги согласились отдать его, но потом примутся болтать о случившемся, и другие начнут искать Лоргара. Нельзя, чтобы Завет пронюхал о нем: тогда жрецы прочешут всю пустыню.

— Понимаю, святой господин, — отозвался Аксата и ушел в сторону.

Проповедник и ребенок добрались до мобильного храма. Встав у лестницы, Кор Фаэрон пригласил Лоргара первым подняться на палубу. Когда тот преодолел половину трапа, пастырь полез по ступенькам вслед за ним. Как только он перевалился через борт, снизу донесся свист ветролуков и треск фузей, которым ответили панические крики Отвергнутых.

1 4 1