Лоргар. Носитель Слова

— Вы будете вечно гореть за эту ересь! — взревел проповедник. Вырвав руку, он воздел ее к небу: — Нынче ночью Силы сразят вас за оскорбление Носителя Слова! Смертные не вправе осквернять плоть избранного!

— Кор Фаэрон, тебя выкинули из Завета за твои безумные интриги, — усмехнулся Ахенги, один из тех, кто держал пастыря. — И разве ты не твердил, что все в мире происходит по замыслу Сил? Если они считают, что твое недостойное существование должно продолжаться, почему не соизволят вмешаться? Мы стоим под их взором, но где же их длань? Какого спасителя Силы направят к тебе?

— Они направили меня.

Услышав тихие слова Лоргара, все повернулись к нему. Многие солдаты неловко переступили с ноги на ногу, кое-кто поднял оружие. Шагнув вперед, Аксата обратил открытые ладони к послушнику и наемникам, словно сдерживал двух драчунов.

Тем временем к кораблю-часовне приближались другие машины, и их экипажи забирались на борт — или по заранее оговоренному плану, или просто заметив, что на колоссе творится что-то неладное. На палубе стало тесно; Найро заметил, что остальные рабы наблюдают за противостоянием через решетки в полу или со сходного трапа.

— Давайте успокоимся, братие и сестрие, — решительно произнес капитан. — Лоргар, это к лучшему. Кор Фаэрон отравлял твой разум.

— Отпустите моего отца. — Аколит шагнул вперед, и, хотя он не выглядел агрессивным, солдаты отшатнулись, словно под натиском невидимой силы.

— Твоего отца? — Схватив пастыря, Торсъя натянула ему на шею петлю через бритую голову. — Если у тебя и был отец, его труп остался лежать в том лагере ублюдочных кочевников.

— Оставь его, — настойчиво попросил Лоргар, шагнув к женщине.

— Сделай, как он говорит, — сказал Аксата, полностью развернувшись к солдатам. — Как и решили, бросим Кора Фаэрона в пустыне на произвол судьбы.

— Нет, не бросите, — возразил послушник. — Руки прочь от Носителя Слова.

— Делай, как он говорит, — повторил капитан и отдернулся от подошедшего Лоргара, словно само присутствие отрока причиняло ему боль. — Вместе мы найдем другой выход. Пророк изъявил свою волю.

— Он не пророк. — Ахенги оскалил заостренные зубы, и вычурные завитки татуировок на его темной коже исказились. — Приглядись — он мерзкое отродье. Пустынный мутант. Силы прокляли его, а не благословили.

Наблюдая за сценой, Найро осознал, как разделило людей появление Лоргара. Для каждого караванщика он символизировал нечто значительное, но что именно? Здесь мнения расходились. Судя по ненависти на лице Ахенги и еще нескольких воинов, завистливый наемник говорил от имени враждебного культа, не подчиняющегося Кору Фаэрону или Аксате.

— Нужно избавиться от тех, кто может навлечь на нас гнев Сил, — добавил кандидат в народные вожди. Капитан в смятении покачал головой; его план смены власти неожиданно развалился. Еще минуту назад Кору Фаэрону противостоял единый фронт, но теперь воины разделились на несколько групп со своими убеждениями и целями.

Выражение лица проповедника то и дело менялось; при каждом новом повороте событий в его чертах проступали то гнев или страх, то презрение или удивление. Храм его авторитета распался на куски за считаные мгновения, но фундамент правления жреца слабел с тех пор, как он привел в паству Лоргара.

— Убить тело, выпустить порченую душу — вот наш единственный путь к спасению, — провозгласила Торсъя, дернув за удавку на шее пастыря.

— Если ты так настаиваешь… — послушник сжал длинные пальцы в кулаки.

1 11 5

Когда Найро позже просили описать следующие несколько секунд, он не находил слов.

В первый момент раб испытал отчаяние, решив, что кредо проповедника слишком глубоко укоренилось в разуме Лоргара и тот не позволит людям, которых постоянно изводил и унижал Кор Фаэрон, честно покарать обидчика. Невольник подумал, что его надежды на аколита сгинули, рассеялись на ветру, как пепел становища кочевников, где нашли мальчика.

Отчаяние весьма быстро переросло в ужас при мысли о том, что Лоргар погибнет, борясь за неправедное дело. Услышав гудение фузей и треск чудо-клинков, старый раб отчетливо понял, что Ахенги и его приспешники сейчас казнят сына вместе с отцом.

Затем все слилось в одно размытое пятно. Впоследствии Найро вспоминал щелчки разрядов, свист оперения стрел и гневные выкрики, вскоре сменившиеся болезненными и паническими воплями. Лоргар неуловимым движением метнулся вперед, и там, где только что стояли новообращенные, выросла груда изувеченных трупов со сломанными костями, выдернутыми из суставов конечностями и вырванными органами.

Всего полдюжины мгновений спустя аколит замер среди кошмарных останков. Его рясу и лицо покрывали брызги крови Торсъи и еще нескольких солдат. Багряная влага капала с рук послушника, растекалась у его ног по металлической палубе.

Возле Лоргара, в центре круга изуродованных тел, с разинутым ртом взирал на бойню Кор Фаэрон.