Лорнет герцогини де Рошфор

По этому поводу я снова улеглась в кровать и проспала, наверно, часа два или больше.

А когда встала и вышла в коридор, удивленно замерла на месте.

Нинка стояла перед дверью Викентия и сосредоточенно ковырялась в замке шпилькой.

– Ты что тут делаешь? – прошипела я.

Нинка вздрогнула и обернулась.

– А, это ты… а я подумала, что тебя нету!

– Так что ты делаешь?

– А на что это похоже? – огрызнулась соседка.

– Похоже, что ты пытаешься открыть дверь Викентия. И мне это совсем не нравится.

– А мне не нравится, что мы живем в одной квартире с серийным убийцей! И я хочу наконец все прояснить!

– Как ты это можешь прояснить?

– В его комнате наверняка есть что-то. Какие-то улики, трофеи, фотографии жертв, их вещи… в кино серийные убийцы всегда хранят такие трофеи! Там обязательно есть подвал, а в нем целая стена увешана фотографиями убитых женщин! И еще там непременно спрятана шкатулка или сундук, а там, допустим, серьги, или кольцо, или заколка, или прядь волос…

– Ага, скальпы он с них снимает и в коробочку складывает! Нинка, очухайся, мы же с тобой не в кино! Какой подвал, у него всего-то одна комната!

– Тем более! В кои-то веки он ушел из дома, и я хочу использовать такую возможность!

– А что, если он вернется?

– Тем более нужно действовать быстрее, а ты вместо этого меня только задерживаешь! – Нинка была полна энергии, и я поняла, что не смогу ее остановить.

Она снова принялась ковыряться в замке. Я же стояла рядом, очень недовольная.

Через пару минут Нинка распрямилась и проговорила:

– Черт, в кино всегда показывают, как открывают замок шпилькой. Я думала, это правда просто, а ничего не выходит…

– Ладно, попробуй вот это! – И я протянула ей ключ.

– Что это? – Нинка с изумлением уставилась на ключ.

– Ключ. Ты не забыла, что когда-то вся эта квартира принадлежала моей семье? Вот ключи от всех комнат и сохранились. Нашла у бабушки в вещах.

Это верно, мебель в той комнате, которую оставила мне бабушка, была старая, и ее было слишком много. Очевидно, когда мы с матерью переехали, бабушка забрала себе все, что мать оставила.

Разумеется, мать оставила только ненужное, то, что не влезло бы в нашу однокомнатную квартирку. Старый секретер, который отдал мне отец, когда я пошла в первый класс, полка, где стояли мои детские книжки, коврик, что висел над кроватью, кажется, бабушка отдала его мне, потому что от наружной стены сильно дуло. На коврике плавали в пруду два красивых лебедя и девочка с пышными золотыми волосами кормила их булочками. Мать называла коврик пошлостью, но мне в детстве очень нравились лебеди.

Вы не поверите, но когда я разбирала вещи, оставшиеся в этой комнате, то нашла коврик. Пыльный и выгоревший, он валялся на нижней полке шкафа.

Еще там была парочка моих детских книжек, альбом со старыми фотографиями, игрушечный плюшевый медведь с одним глазом… если вы думаете, что я пролила хоть одну слезинку над всем этим старьем, то глубоко ошибаетесь. Разве что когда увидела в альбоме фотографии отца в детстве.

Все поздние снимки отсутствовали, а которые были, в тех аккуратно вырезаны были и я, и моя мать.

Да, говорила я уже, что последнее мое воспоминание о бабушке – это распахнутый в крике рот, из которого вылетают злые ругательные слова. Теперь-то я знаю, в чем там было дело, но тогда девятилетнему ребенку вовсе незачем было такое слушать.

Также в ящике стола я нашла ключи от всех трех комнат нашей квартиры. Это мать в свое время велела отцу вставить замки во все межкомнатные двери.

Зачем, спросите?

Дело в том, что незадолго до этого дверь квартиры на нижнем этаже вскрыли без особого труда и не унесли все вещи только потому, что завозились с замками в комнатах. Тут кто-то из соседей услышал шум и вызвал милицию.

– Вот, попробуй! – Я протянула Нинке ключ. – Все руки не доходят выбросить.

– Так это когда было! Я вот замок давно поменяла… наверное, Валера тоже…

– А ты все же попробуй!

Она вставила ключ в скважину, повернула его… и дверь благополучно открылась.

– Ну, Валерка охламон! Надо же, даже замок не сменил! И жильцы его такие же пофигисты!

Она покосилась на меня и добавила:

– А ты тоже хороша! Видела, как я мучаюсь с замком, и не сказала, что у тебя есть ключ!

– Я надеялась, что ты охладеешь к этой идее.

– Не охладею, не надейся! – Она открыла дверь и решительно шагнула в комнату.

И я последовала за ней, хоть все это мне и не нравилось. Но любопытство взяло верх над благоразумием.

Сказать, что обстановка в комнате была спартанская – значит, ничего не сказать.

Здесь была узкая кровать, застеленная клетчатым одеялом, пара простых стульев и самый простой платяной шкаф. Еще в углу стоял маленький старый холодильничек – явно недостаточный, чтобы спрятать в нем труп.

Правда, была здесь единственная вещь, которая выбивалась из этой спартанской простоты, – в углу комнаты стояло резное кресло из черного дерева.

А еще на одной стене висел плакат – портрет какого-то темнокожего мужика с густой курчавой бородой, под которым что-то было написано непонятными буквами.