Лось 1-1 (СИ)

Тьфу, дрянь, еще хуже сделала! Светик после ее слов вообще от меня шарахаться стала, заподозрив в садистских наклонностях. Зарекся тягаться с Красновой на ее поле, сохранив с ней одинаково ровный тон, как и со всеми.

Единственный положительный момент — команда сплотилась, правда, против меня. Учебные бои один на один я у них еще выигрывал, даже после прикрепления к экзам брони и имитации мечей (сходиться с «вибро-девайсами» — дураков нет, хотя на одиночных прогонах мы их использовали для привыкания). Побеждать получалось за счет рукопашки и лучшего знания возможностей девятки. Зато вдвоем-втроем они меня уделывали всухую.

Ну, и окончательно меня добило расставание с Любой. Какое, к чертям собачьим, расставание⁈ Она меня просто-напросто кинула, не вернувшись с майских праздников из дома, еще и косвенно обокрала! По пришедшему приказу ее вещи общим скопом запаковала местная хозяйственная служба, отправив вместе с женскими труселями и лифаками половину моего белья, куртку, стоптанные кроссовки сорок четвертого размера и кое-что еще по мелочи. Я бы знал, так хоть забрал бы заранее, но пришел в уже пустую комнату к такой же офигевшей Данелии — соседку подруга тоже не предупредила. Не знаю, зачем Любе мои шмотки, но пусть подавится!

Короче, к лету у меня настроение было за отметкой ноль, прочно уйдя в отрицательные значения. Предчувствие новых неприятностей только усиливалось, однако наступившая развязка превзошла все ожидания!

Проспал. Выходные провел на работе: обижайся — ни обижайся на шефа, а он тоже лицо подневольное, на мое нытье возобновить работы по управляемости прыжка лишь вздохнул и произнес без своих обычных двусмысленностей:

— Финансирование. Пока не решим основные задачи — краник перекрыли.

Зато на составление всей документации разрешили — нет, потребовали! — трудиться сверхурочно. Даже меня из рабочего зала подтянули к перешивке и копированию, бросив команду на самостоятельные тренировки. Кстати, их потом тоже припахали. А таскать несколько дней подряд до поздней ночи без перекуров тяжелые тома и кипы бумаг туда-сюда вымотало капитально. Я со своим молодняком так не ушатывался!

И вот, отстояв без выходных две недели, проспал. Обычно нас всех Макс будил, но он в мае окончательно съехался с Юлей, Мишка тоже куда-то усвистал на ночь, и меня разбудить оказалось некому. Проснувшись незадолго до двенадцати, махнул рукой — все равно уже не оправдаться, и с чувством, с толком позавтракал, пожарив себе яичницу с колбасой. Заполировав все чаем, оделся и поплелся на Голгофу — даже странно, что шеф никого не отправил за мной и не позвонил на вахту. Может, пожалел?

О жалости никто не вспоминал, всем было не до меня — под Ржевом открылось окно. Как по заказу — в слабозаселенной местности, на старом заброшенном карьере, еще и на границе зон ответственности двух кланов. Сигнал от ПОО перехватили, но передачу кланам заблокировали. Вся лаба носилась толпами по коридорам, споря кому ехать вместе с командой. Впрочем, уже не вместе, моих орлов туда отправили самолетом еще час назад. Кинулся к шефу:

— Иван Дмитриевич!!!

— О, объявился! — с сарказмом произнесла сидевшая при полном параде Маздеева, пытаясь не дать мне слова. Не на того напала!

— Иван Дмитриевич! — не обращая внимания на мерзкую тетку, проорал я, — Нельзя же ребят вот так вот в пекло бросать! Отправьте меня с ними!

— Конечно! Твою…

Воронин пытался продолжить, но Грымза не дала ему договорить:

— Я запрещаю!!! — и хлопнула рукой по столу, — Хватит и того, что вы с собой четырех своих инженеров берете!

— Но Миша же…

— Ваш Миша, осмелюсь напомнить, всего лишь ваш помощник! Мне напомнить вам штатное расписание⁈ Места на самолете для него нет!

Проф попытался оспорить ее решение, но, увы, здесь командовал не он. На вполне осуществимую угрозу не взять на окно его самого Ван-Димыч сдулся и беспомощно развел руками. Я долго неверяще смотрел ему вслед, не находя слов.

Настроение в КБ царило похоронно-возбужденное. Те, кого не взяли, а в их числе оказался и Мишка, пребывали в унынии от невозможности попасть на зрелище, но при этом активно обсуждали, как «наши» вломят тварям. И всем вдруг стало побоку, что восьмерку пилотов у нас раньше недолюбливали, что при их виде корчили рожи и сбивались с нормальных разговоров на неприятные шепотки… Нет, теперь они вдруг стали «нашими»! Мне рьяно и искренне сочувствовали, подозревая Маздееву в желании сорвать все лавры с моей работы. И только я, спрятавшись на рабочем месте от перевозбужденных коллег, зажав голову, раскачивался, прислонившись к стене — вот не было у меня никаких радужных ожиданий! Да ребята даже до моего январского уровня работы в девятке пока еще не дотягивали!

— Знал, что тебя здесь найду! — воскликнул Угорин, врываясь в мою каморку, — Собирайся!

Я с надеждой вскинулся на него.

— Не пялься, говорю, собирайся! Уговорил Краснову, она тебя возьмет!

— А она разве не?‥

— Улетели зайки и мужики, эти две крали своим паровозом добираются. Говорил же, не простые девочки!