Лось

  - Сто пятьдесят искр - это минимальный порог, с которым можно к ним обратиться в их училище оруженосцев. Да-да, - на мои приподнятые брови уточнил он. - Так и называется - оруженосцы. А если по-русски и по-мужски - трахатели. Хорошая профессия, интересная и нужная, - едко обозначил он свое отношение, - Но я тебя разочарую - "элитные осеменители", с которыми хоть как-то считаются, начинаются с двухсот пятидесяти, а то и с трехсот искр. И даже если ты вдруг приглянешься любой из всадниц, всаживать ты ей сможешь сколько угодно, зато вдувать ей кроме тебя будет кто-то другой, тебя же отдадут на размножение девкам попроще! Вполне возможно, даже нет - скорее всего! - у тебя будут дети. Которые станут пушечным мясом, ведь возиться так, как с всадницами, с ними никто не будет. А хоть бы и всадницы! Их средняя продолжительность жизни - сорок два года! Я понимаю - сами клановые, для них это норма, они другой жизни не знают, но ты, который воспитывался в нормальной семье?! Неужели за свое сиюминутное удовольствие ездить на "Победе" не сотой, а сто десятой модели, ты готов расплачиваться своими детьми?!

  - Э-э-э...

  - Мать, наверное, тебе не так все расписывала? Долг мужчины и все такое?

  - Никак. Не забывай, моя новая жизнь началась семь дней назад. Ровно семь дней я и помню. Почему ты не объяснил мне всё раньше?

  Прекративший метаться по кабинету отец устало сел обратно в кресло.

  - Пытался, много раз пытался! И иногда казалось, что удавалось достучаться. Но только я за порог, как Варька приседала тебе на уши, и лыко-мочало, начинай все сначала! В конце концов, я даже пошел на подлог - от твоего имени отправил твои документы в военкомат. Ты в курсе, что как обладатель больше ста искр, не обязан служить?

  - Понятия не имею, если честно, - кажется, мы плавно подходим к теме "пацифиста", которую все мамашки упорно замалчивали.

  - До ста искр за одаренность не считается - у каждого второго есть. Военнообязанные все - и девушки, и парни. Свыше ста - можно отслужить альтернативно - на гражданке или в кланах, тем самым оруженосцем-членоносцем. Только кланам ниже ста пятидесяти почти неинтересно брать - редко кто из таких к ним попадает, но тебя из-за матери Шелеховы взяли бы. И если армия - это всего лишь на два года, да обязанность в банк спермы свое добро два раза в месяц сдавать, то кланы, они хитрее - затягивают. Оглянуться не успеешь, а уже весь с потрохами им принадлежишь. Психологи у них - дай боже! Ну и роскошь, конечно, развращает. Только когда заманивают, изящно опускают, что личного имущества у кланового - с гулькин хрен, перечень допустимого, по-моему, пунктов сто насчитывает. Твою мать мне всего с одной сумкой отдали.

  - А приданое? Мама Яна что-то говорила...

  - Приданым заключенный контракт и последующая раскрутка стали, ну и теща, пока ты маленький был, подбрасывала на распашонки, всё же не последний человек в клане, на нее не все правила распространялись. Умная, кстати, женщина, жаль, Варька не в нее, - отец подавленно замолчал.

  - Так что там с армией? - рискнул я прервать его душевные терзания.

  - Пойми меня правильно: я против Шелеховых, что муха против слона. Но я считал: сходишь в армию, вырвешься из-под материнской опеки, по-другому смотреть на мир станешь. Там тоже промывать мозги умеют. Не вышло. Все предусмотрел, но того, что ты добровольно потравишься, чтобы только не идти, - мне такое и в страшном сне присниться не могло!

  - А теперь?

  - А теперь у тебя "язва"! К строевой не годен! - отец весомыми кавычками дал понять все, что имел на душе по поводу моей "язвы". - Документы из военкомата вернулись. Радуйся, в училище ты зачислен! Первого сентября обязан явиться!

  - С амнезией?..

  - Я, по-моему, ясно тебе перспективы обрисовал? По большому счету, туда только то, что между ног, и три раза по полсотни искр требуется. Первое есть, второе наберешь со временем...

  Он не врал, его эмоции были у меня как на ладони. Сто сорок искр - это не только донором крови или семени можно служить, это еще и обостренная интуиция, которая ясно показывала мне боль сидящего напротив человека. Любил он Масюню, невзирая ни на что. Любил как сына.

  Любили меня-Масюню и другие домочадцы: и мама Яна - ее чувства при встрече ощущались строгими требовательными, но доброжелательными нотками, и мама Рита - немного бестолково, запутанными смазанными штрихами, которые списал на ее повышенное либидо. Любили все три сестры, встретившие в прихожей - немного покровительственно и собственнически, - так я интерпретировал свои ощущения. Вот Иван - Женин муж, тот не любил, более того - относился неприязненно и как-то... завистливо?.. Всего одна медитация из случайно (а случайно ли?) сброшенного файла Андрея Валентиновича открыла вдруг целый мир эмоций других людей - яркий и многовыразительный.

  Любила и "мама" - отчаянно, с надрывом.

  Себя.