Лось

  Отправляться в Шелеховское училище я точно не собирался. Отец очень красочно все расписал, может где-то краски и сгустил, но ненамного. Иметь до конца жизни телок по приказу?.. Вот, казалось бы, работа мечты! - но даже от одной мысли передергивало. Гордые лоси моей породы в неволе не размножаются!

  Ехать к отцовскому партнеру? После разговоров о каких-то таинственных препаратах? Нет, я не категорически против женитьбы, но итицкая сила, не так же сразу! Я до сих пор не перестал пугаться зеркал, каждый раз с нецензурным возгласом отскакивая от отражающих поверхностей - в них поселился хрупкий русоволосый юноша вместо седого очкастого шкафообразного мужика. Посыпалась к чертям координация - все рефлексы были заточены под то, крупное тело. Мне еще с этим мелким сживаться и сживаться!

  И, в-рот-мне-ноги, я теперь маг! Слабенький, никчемный по сравнению с клановыми, но ведь я только в начале!

  На сытый желудок пришла, наконец, умная мысль: а кто меня заставит?

  Я совершеннолетний, отсрочка от армии у меня есть, весь мир передо мной!

  В задницу всех доброжелателей! Что я? Себя не прокормлю? Не защищу?

  Я ж не Масюня, я Бурый. Медведь. Или Лось - тоже не беззащитное животное.

  На поезд меня посадили честь по чести, мамочка проводила до самого купе и сидела, держа за руку до самой команды проводницы:

  - Провожающие на выход!

  С несказанным облегчением принялся выставлять Варвару из вагона, ее прикосновения нервировали, заставляя подозревать в самых разных грехах - мало ли как тут колдуют?! Что если вот так дам подержаться за руку, а потом стану ничего не соображающим зомби? Изо всех сил изображал подростковое смущение, отстраняясь, но духу отказаться от прощального поцелуя не нашел, как ни крути, а Масюня был ее кровным сыном.

  Из уже движущегося поезда рьяно помахал в окно, а потом, подхватив свою сумку, промчался до тамбура. Молоденькая проводница, стоявшая с флажком у открытой двери, успела только пискнуть, прежде чем оказалась притиснута к стене:

  - Солнышко, вот мой билет, скажи, что я на следующей остановке вышел! Умоляю!

  Глаза девушки расширились, а я ее крепко поцеловал и спрыгнул на последние метры перрона, скрываясь в толпе.

  Встав на цыпочки, поискал "маму". Идет, красавица, словно лебедь белая. И ведь на самом деле красавица, даже при избытке женщин на нее обращали внимание - шикарная фигура, гордая осанка, лицом тоже хороша. Будь я самим собой, точно не прошел бы спокойно мимо, хоть взглядом, да обласкал бы. Зато будучи в теле Масюни, тоже провожал глазами, правда, с совсем другими мыслями - когда же она уберется, наконец, отсюда?!

  Скрывшись за спиной рослой и широкой тетки, переждал "мамину" остановку и тоскливый взгляд вслед уехавшему поезду. Сердце кольнул укол совести: какой бы расчетливой тварью "маманя" ни была, какие бы планы ни строила, сыну своему, пусть по-своему, но зла она не желала, собираясь обеспечить безбедное будущее. Приступ самоедства задавил в зародыше: не давила бы - не убила бы пацана как личность, сменив на меня!

  Что было хорошего в Масюниных веселеньких шмотках - так это их яркость, отвлекающая от моей новой весьма среднестатистической внешности. Стоило скрыть ядовито-розовую рубашку под серой толстовкой, пройтись струей из баллончика по белоснежным кроссовкам и взлохматить неопределенно-русые волосы, как я сразу становился человеком-невидимкой в вокзальном столпотворении. Синие джинсы за примету сойти не могли - в таких был каждый третий.

  По замыслу отца выйти мне следовало на следующей станции и пересесть на поезд до Ростова - его партнер жил там. Владения Новоросских, которые не имели общих интересов ни с Ногайскими, ни с Шелеховыми. Но я рассудил иначе.

  Стоянка скорого поезда "Владивосток - Москва" длилась всего десять минут. Пока я пробежался вдоль состава, выискивая подходящего проводника, прошло уже пять, если не больше.

  - Брат! До столицы, а?

  - Иди в кассу за билетом!

  - Брат, до отправки три минуты, ты издеваешься? - я поправил зазывно торчащие из кармана червонцы.

  Проводник возрастом хорошо за сорок окинул меня внимательным взглядом, особо остановившись на выставленных на обозрение уголках купюр:

  - От кого бежим?

  - Родаки женить решили, а я еще ни мир не посмотрел, ни себя не показал.

  - Что-то молод ты для женитьбы, - недоверчиво произнес единственный мужчина-проводник на весь состав.

  - Так и я говорю, что молод! Прикинь, восемнадцать только исполнилось! Ну куда мне жениться?

  - А ты не из этих, часом?.. - мужик жестами изобразил целую пантомиму, намекающую на нетрадиционную ориентацию - чуть ли не самый страшный грех в этом обществе переизбытка женщин.

  - А в морду?

  Выставленные перед собой ладони следовало понимать как извинение.

  - Есть у меня одно место. Купе на двоих. Полковник. В отпуск едет. Если устроит, возьму даже меньше, все равно на это место желающих не найду. Не испугаешься?

  - Да хоть генерал! Я ж чист аки агнец, просто мир хочу повидать, пока не окрутили.

  - Ну-ну! - десятки поменяли хозяина, - Залазь, агнец! В тамбуре пока стой, не отсвечивай.