Лось. Начало (СИ)

Когда я очухался в подсобке на старой кушетке, сначала было слово, и слово было матерное. Потом осознал, что вокруг меня суетятся не какие-то упыри, а девчата, обрабатывая ногу, а на моей роже было налеплено несколько слоёв пластыря. Потом увидел большие синие глаза, с тревогой меня разглядывающие.

- Больно? Тёма, где болит?

- Сердце... - Сориентировавшись, простонал я с видом умирающего лебедя. - Алёна, солнышко, подержи меня за руку...

Тут же маленькие тёплые ладошки схватили меня за руку, и у меня, словно в насмешку, сердце и правда пропустило несколько ударов. Ладошка девушки была нежной и хрупкой, буквально терялась в моей привычной к железу и инструменту лапе. Мне вдруг сильно захотелось прижать к себе эту девочку, успокоить, защитить, погладить по вьющимся светлым волосам...

- Марина, что у нас есть из сердечных? - испуганно спросил предмет моего обожания, и я тут же услышал, как Маринкин взвыла в голос:

- Клизма семиведёрная у нас для него есть! Уваров, едрить твою мать, ты совсем совесть потерял? Ты зачем сбежал, придурок?! Мы же волновались! И что за кретинскую записку ты написал, долбоклюй одноглазый?! Ууууу, - у Маринки явно не хватало слов, одни междометья.

Я открыл глаза, вздохнул, сплюнул и изрёк:

- Тьфу, блин. Такой момент испортила, сучка крашеная!

Маринка взревела матом, как корабельный боцман, да так, что в подсобку заглянули две восхищенно скалящиеся бородатые рожи с автоматами. Одна из них точно была рожа Джюса, вторую не разглядел. Им тоже досталось на орехи, и они скрылись, стукнувшись второпях касками и бабахнув дверью. А Алёна поджала губки, выдернула свою руку из моей и со словами “ну, больной, раз вам лучше, то я пойду к другим пациентам” скрылась за дверью. Хотя... Было в её взгляде что-то такое... Смешинка, или облегчение, не знаю.

Когда Маринка закончила орать и несколько раз дала мне по башке свёрнутым полотенцем, разговор перешел в более конструктивное русло, и мне образно и в доступной форме описали диагноз.

Во-первых, открылась рана на бедре. Не смертельно, но не очень приятно. Заживёт, как на помойной псине, по словам этой сколопендры.

Во-вторых, меня неслабо контузило, но так как мозгов у меня один хрен не было, то скоро всё пройдёт. Надо недельку полежать. Насчёт недельки у меня возникли резонные сомнения. Ибо я в армии, а в армии больных не бывает. Бывают только живые или мёртвые.

Маринка на этот пассаж хмыкнула и заметила, что в компании таких же придурков я займу своё законное почётное место. Ибо для одного дня пребывания в армии я в неё, родимую, слишком органично вписался. Я для неё просто рождён. Моя стихия.

Ну и напоследок, покарябана рожа. Но я и так не красавец, так что на такой тюнинг даже внимание не стоит обращать.

Потом я набрался смелости, и всё-таки спросил:

- Марин, по-дружески, ну хоть сейчас, пока я помираю на смертном одре, скажи. А что у Алёны с этим доктором, есть что? - Я почувствовал себя немного не в своей тарелки, но упрямо продолжил: - Ну или... - тут я уже пожалел, что начал этот разговор. Словарного запаса почему-то не хватало. - У неё есть кто-нибудь? Ну, парень там...

- Уваров, ты меня поражаешь. Когда тебя останавливали такие мелочи? - Но, поглядев на моё унылое лицо, смягчилась и сказала: - Игорёша - мудак. Причём мудак конченный. Хоть и хороший доктор. А Алёна не дура, хоть и блондинка. И ничего у них быть не может. Хотя Игорёша к ней постоянно цепляется, пользуется служебным положением. Но Алёна его отшивает. Двигай задницу, - она села на краешек кушетки и продолжила: - Так что тут можешь быть спокоен.

У меня как камень с души свалился. Маринка посмотрела на мою повеселевшую рожу, и грозно сообщила:

- Уваров, Алёнка хорошая девочка, светлая. Обидишь её - клянусь, я тебе лично последний глаз выцарапаю. Вкурил?!

- Не обижу, - спокойно сказал я, и выдержал долгий подозрительный взгляд подруги покойного Пашки. И добавил:

- Да и вообще... Она от меня шарахается, как от прокажённого. Никак не реагирует... эээ... на меня... - я снова стал косноязычен.

- Это она просто очень болезненно рассталась со своим бывшим, вот и не хочет на те же грабли. Не бойся, это пройдёт, клин, как говорится, клином...

Маринка вдруг выдохнула, ссутулилась, как-то печально улыбнулась, похлопала меня по руке и сказала:

- Желаю удачи, Артёмка. Всё будет хорошо.

Когда за ней закрылась дверь, я сделал зарубку в памяти: надо Маринке найти нормального мужика. Если, конечно, в этой компании камуфлированных головорезов таковые водятся. Ну ничего, узнаю парней из подразделения получше, найду и познакомлю. Делов то! Тут мужиков как блох на барбоске, выбирай не хочу.