Лошадь на крыше

— Предлагаю поужинать в итальянском ресторане «Лидо ди Езоло».

— Отказываюсь, — улыбнулась я, высвобождаясь из его рук.

— Настасья… Так сразу! — Кирилл Сергеевич неодобрительно покачал головой. — А я тебе букет приготовил…

Он полез в машину. Зацепившись там за что-то пиджаком, он крякнул и охнул. Ваня засмеялся, а я слегка дернула его за рукав. Кирилл Сергеевич в это время вытащил из машины довольно большой букет белых роз. Почему с белыми розами приходят не те мужчины, не тогда и, главное, — не по тому поводу? Не жениться же на мне мой не очень любимый друг надумал…

— Вот что я скажу, Настена…

— Вы скажите лучше, чего мама не видела в этом… как там его… «Людоеде»? А? — неожиданно перебил его Ваня и, резко размахнувшись, сшиб своим тяжелым рюкзаком сразу несколько тюльпанов, растущих на клумбе возле нашего подъезда. Узкие желтые и белые лепестки легко посыпались вниз, и теперь вместо цветков беспомощно качались черные толстые пестики, окруженные яркими тычинками на тончайших, почти не видимых ножках.

Кирилл Сергеевич не успел ничего ответить Ване, потому что в наш большой двор на сумасшедшей скорости ворвался желтый спортивный автомобиль и, обдавая брызгами из луж спокойно бредущих с вечерней прогулки мамаш с детишками и колясками, промчался мимо нас. Я еле-еле успела отпихнуть Ваню в сторону почти из-под его колес.

— Класс… — только и выдохнул Ванька, провожая зачарованным взглядом роскошную машину с бешеным водителем. Куда тот ехал, мы так и не узнали, потому что автомобиль вынесся из двора на такой же скорости и мгновенно исчез из виду.

— Я не человек! — раздался знакомый и очень пьяный голос. — Я — плесень! Белковая плесень на этой земле! Я думал, что я… А я!.. Потому что ты меня… А я тебя… А ты всегда меня обманывала… использовала…

— Ага, — вздохнула я. — Особенно когда тебе алименты в Гондурас посылала…

— В Эквадор! Я был в Эквадоре! И ничуть об этом не жалею! Ясно? Тебе ясно?

— Да ясно, ясно… — Я чуть придержала Илью рукой, чтобы он не упал на Ваню и на застывшего в ужасе около своей отполированной машины Кирилла Сергеевича. — Ты что пришел-то, Гондурас, а?

— Эквадор! Эквадор… Э-эх… — Илья вдруг всхлипнул и махнул рукой. — Вот так всегда… Пришел, чтобы жить с тобой наконец, Анастасия Коростылева… На-ко-нец! На весь конец нашей жизни! Ясно? А ты… Гондурас!.. А я… Эх, Настька…

Я увидела, что вся спина его любимой черной куртки — дорогой, но очень похожей на кожезаменитель — испачкана чем-то красным, вроде томатной пасты, густой, с кусочками лука, перца… Соус Карибских островов…

— Ты очень грязный, Илюша, — негромко заметила я.

— Зато ты очень чистая! — горько усмехнулся Коркин. — Вот это кто? Кто?! Думаешь, я не знаю? Это — кто? — Он широким жестом указал на отступившего на шаг Кирилла Сергеевича и чуть не упал.

— М-м-м… Кирилл Сергеевич, — слегка поклонился тот и сделал движение, намереваясь протянуть Илье руку. Но потом, похоже, передумал и почесал этой рукой ухо. — Я — хороший друг Анастасии. А вы, простите?..

— Э-эх! — Илья тоже почесал голову.

Я не выдержала и засмеялась.

— Может, вам в баню вместе сходить? Обсудить, как да что?

Они, вытаращив глаза, смотрели на меня и друг на друга. А я приветливо помахала рукой соседке, живущей этажом ниже. Она прошла мимо нас, ведя на поводке серого крупного кота с короткой, очень густой шерсткой, широкой симпатичной мордой и ярко-оранжевыми глазами. Британец… Конечно, эта порода называется британец. Умный, привязчивый и не очень пушистый.

Соседка оглянулась, посмотрела на обоих моих кавалеров и показала большой палец. Потом увидела огромный букет белых роз на капоте автомобиля и подняла большой палец на второй руке. Я развела руками и, чуть подумав, тоже показала большой палец, кивая на ее британца. Соседка величественно улыбнулась и пошла дальше, слегка колышась большим, мягким телом под длинным платьем. Она шла, а рассыпанные на черном фоне ее платья оранжевые и малиновые цветы медленно шевелились, заворачиваясь широкими гладкими лепестками" и снова расправляясь вместе с легкой струящейся тканью.

— Мам, — позвал меня Ваня. — Я писать хочу. Пошли домой.

— Пойдем, сынок, — Илья попытался увести Ваню к ближайшему кустику, — не надо терпеть!

Ваня вырвался и взял меня за руку. Я сделала два шага к подъезду и решительно вернулась за букетом.

— Все, друзья, сегодня уже нет сил… Ни на что. Даже на «Лидо ди…» Как ресторан называется?

— «Лидо ди Езоло», — сдержанно ответил не очень довольный всем происходящим Кирилл Сергеевич.

Илья просто помахал сцепленными в кулак руками над головой, очень стараясь, чтобы это выглядело независимо и хамски. Я послала воздушный поцелуй, особенно не адресуя его никому, и не оборачиваясь пошла к подъезду. Уже захлопнув дверь, я услышала вызывающе-громкое:

— «Путана — путана — путана…»

Была когда-то такая ужасная песня во времена нашей юности. Я понадеялась, что это кричит не Илюша. С чего бы ему называть меня так? Хотя это, конечно, лучше, чем плесень.

* * *

Той ночью мне приснился удивительный и странный сон.