Лоскутное одеяло

[9 февраля. Робсоны приехали в конце декабря. Я снимал Поля на студии, записывал его. 12 января он должен был давать концерт, но у Эсланды обнаружили рак матки и Поль так расстроился, что концерт отменили. Оба легли в Кремлевку, вместо того чтобы лететь в Индию. Поль вчера вышел и отправился в Барвиху. Были с ним у Лили. Он абсолютно интеллигентный, умница.

17 марта. "Поля Робсона" сдал всем на свете, без единой поправки. Всем нравится. Мне нравится меньше, чем "Эйзенштейн". Эйзен теплее, человечнее. 5 марта была премьера в Доме кино, с огромным успехом. Поль видел впервые, ему очень понравилось, даже поразило. Благодарил, сказал, что "это самое большое сокровище, которое он увезет отсюда".

Про Робсона: он абсолютная умница, по-настоящему образованный человек, эрудированный, тонко разбирающийся в музыке и хорошо ее знающий. Помешан на народной музыке, на теории пентатоники. На сохранившемся у меня автографе фрагмент сонаты Баха, над которой он что-то мудрил, это он набросал в самолете.

Он не имеет ничего общего с экзотическим негритянским певцом, этаким "большим бэби". Не без хитрецы. Но обаятелен до предела, очень непосредственен в жизни, эмоционален, легко возбудим. Ослепительно смеется. Элегантен от природы. Эсланда умница, интеллигентна, с огромным чувством юмора. Тонко хитра, охраняет его изо всех сил. Очаровательна, красива, вся сделана.

Сейчас лежит в больнице, ее вроде подлечили. 26-го должна лететь в Лондон к Полю, он там репетирует "Отелло" в Мемориальном театре.

16-17 марта на студии была творческая конференция, на которой Кристи вознес меня до небес. Головня сказал, что мы уже не молодежь, а основной режиссерский костяк студии.

Перед отъездом Эсланда смотрела фильм. Она в восторге.]

12 апреля. Съемка круговой кинопанорамы "Дорога весны". Делаем с Леней Махначем. Скорее, скорее, чтобы успеть к Американской выставке на ВДНХ. Американцы привезут свою кругораму - а мы что? Хуже людей? Когда они приедут, мы должны будем сказать: "Подумаешь! У нас эта кругорама уже спокон века. Это здание - чуть не единственное, уцелевшее от наполеоновского пожара в Москве..." Так как времени мало, то мы бросились на юг, где что-то цветет и можно снимать. Тбилиси, Сухуми, Баку, Ашхабад, потом поедем в Ленинград...

Съемка одиннадцатью камерами одновременно, и как получится и получается ли вообще - никому не известно, так как посмотреть негде, кинотеатр (уцелевший от пожара Наполеона) еще и не начали строить, а проекция из одиннадцати аппаратов одновременно будет только там. Снимаем буквально вслепую.

24 апреля. Из Баку прилетели со своими 11 камерами и кучей механиков и ассистентов в Ашхабад на военном самолете, я всю дорогу над Каспием проспал в бомболюке на каких-то брезентах. Такой был усталый после жутких съемок на нефтепромыслах, что согласился стать фугаской, лишь бы уснуть. "Назвался бомбой - полезай в бомболюк", - сказал штурман, задвигая какую-то щеколду...

В Ашхабаде нет той ужасной жары, что в Баку, а должна бы быть. Будем снимать скачки - сто лошадей с джигитами в костюмах, взятых напрокат в оперном театре. Но можно передохнуть три дня, и еще не прилетел Леня Махнач.

Утром в буфете встретил Миронову и Менакера, они здесь на гастролях. Мы с ними здороваемся, но они, верно, не помнят, где мы познакомились и кто я, просто видят - знакомое лицо и отвечают на поклон, улыбаясь, особенно Менакер. А я их снимал для капустника в ЦДРИ где-то в 53-м и потом сидели там за одним столиком, встречая Новый год. Но, как говорится в анекдоте, "это не повод для знакомства". А тут в буфете разговорились с Александром Семеновичем, и я напросился поехать с ними вечером на концерт, поскольку люблю их слушать.

Им подали автобус (на двоих), и мы поехали в Фирюзу. Дорога была чудовищная, в автобусе швыряло, и Миронова, сердитая, двумя руками держалась за спинку переднего сиденья. А мы с Менакером разговаривали, и я вспомнил, как он впервые выступал в Москве. Но до этого рассказал, как я мальчишкой ходил на концерты и там видел Миронову, она читала монологи с Капой, один даже я запомнил, это было в клубе Кухмистерова, году в 38-м. Она была в черном длинном платье, и меня удивили серебряные браслеты на двух руках, их было много-много.

- Золотые, - сказала вдруг Миронова. Ее хоть и швыряло, но она все услышала.

- Но ведь на двух руках?

- На двух, на двух.

Монолог (телефонный разговор) был про обмен квартиры, и она говорила: "Я живу в самом центре. Что значит - где? Вот центр, а вот мой дом. Что, адрес? Пишите - Сокольники..." Сокольники были тогда далеко, это меня рассмешило и запало в молодые детские мозги, которые в то время я не очень-то утруждал... Тут Миронова обернулась и посмотрела на меня внимательно, а Менакер спросил ее:

- Почему же я не знаю этот монолог?

- Да потому что тебя тогда еще не было. Был Миша.

И я вспомнил, что Мария Владимировна была когда-то замужем за нашим режиссером Михаилом Слуцким. Он потом шутил, что служил у Мироновой шофером каждый вечер возил ее с концерта на концерт...