Лоскутный мир

— Там не было вариантов. Слишком агрессивная раса, или тебе напомнить, что они сделали с картасами из соседней системы, а может показать сьемки с их фабрик на Аларе 5, где они заготавливали деликатесы из детей уврасов.

— Я не говорю, что мы поступили неправильно, — ответил седой. — Да, гайтанцы были жестоки, этакая цивилизация космических отморозков, которая жила по принципам: «убивай и грабь всех, кого встретишь». По сравнению с ними даже кергарцы — это верх благородства и смирения. Нет, командор, они полностью заслужили свою участь, но согласитесь, нам известны случаи, когда тхала поступали так же. Так что у всех свои методы, подлые, иль благородные…но цель одна. Они так же, как и мы, защищают свой образ жизни, свою цивилизацию, свои идеалы.

— И что же, вы больше не считаете тхала врагами? — помолчав, спросил Дорнер.

— Считаю, — седой нахмурился. — Они враги и случись всему повториться, я также снес бы голову Тойцу не раздумывая, но…, — он кивнул в сторону почти достроенного линкора. — Смотрите, еще недавно мы были с имперцами врагами, а теперь их верфи строят нам новые корабли.

Черт. Дорнер мотнул головой, отгоняя непонятно к чему всплывшие воспоминания, вздохнул, и замер с занесённой для шага ногой, вовремя заметив бросившуюся под ноги трехцветную кошку. Зверек принялся мурлыкать и тереться ногами о сапоги и Марк, присев, провел рукой по её голове, получив в ответ тихое довольное урчание. Кошка еще раз теранулась о сапог и, вдруг, резко оглянувшись, быстро шмыгнула куда-то под забор.

— Муська, да где же ты!?

Из-за скрипнувшей калитки появилась белобрысая девочка лет десяти и замерла в нерешительности, увидев незнакомого ей мужчину. Марк приветливо улыбнулся ей и, указав глазами на растущие вдоль забора покачивающиеся кусты, направился дальше по улице.

Надо сказать, терраинженеры поработали на славу доподлинно воссоздав экосистему Земли…можно сказать, даже чересчур доподлинно. Он, чертыхнувшись, хлопком убил приземлившегося на шею комара и, вытерев руку о штанину, пробормотал:

— А вот этих тварей лучше было бы оставить на родине.

Еще несколько минут неспешной ходьбы и дорога вывела на окраину деревни после чего, изогнувшись дугой, побежала вдоль крутого берега полноводной реки. Свежесть ударила Марку в лицо, заставив вздохнуть полной грудью. Почему-то сразу нахлынули воспоминания о доме… о том доме на берегу реки, где он пусть не долго, но был счастлив со своей Катей.

— Дядя, а вы к кому приехали?

Дорнер рассеянно оглянулся, к своему удивлению обнаружив, что его окружила стайка ребятишек лет десяти-пятнадцати. Спрашивающий его пацаненок в широких черных штанах и потрепанной серой футболке, шмыгнул носом, оглянулся на державшихся позади друзей, словно ожидая поддержки, и вновь спросил:

— Дядь, вы к кому, может мы подскажем, а то бродите тут чего-то?

— А тут разве нельзя ходить? — с улыбкой спросил Дорнер. — Может я на рыбалку приехал, вон речка у вас больно хорошая, рыбы тут думаю много.

— Рыбы — это да, — вновь хлюпнул носом мальчонка. — Только надо выше по течению подняться, тут сплошные перекаты и лишь мелочь берет.

— Ага, а это у вас, наверное, удочка.

Дорнер обернулся, встретившись с дерзким взглядом ярко зеленых глаз. Стоявшая чуть сбоку и одетая в шорты и майку худощавая девчушка, лет пятнадцати, показывала пальцем на выбившийся из-под ткани приклад «хазтара».

— Это не удочка, — спокойно ответил Марк, одновременно судорожно прикидывая свои дальнейшие действия. — Охотник я. Это запрещено?

— Нет, — мотнула головой девочка, так, что её тонкие, но довольно длинные, косички разлетелись в разные стороны. — Но вы все рано подозрительный.

— Да, и в чем же я так подозрителен? — поинтересовался Марк, краем глаза замечая, что за ними из-за заборов уже наблюдают взрослые жители села.

— Просто подозрительный, — отрезала девочка. — Одежда чудная и говор странный, отрывистый какой-то, смысл понятен, а слова странные, не такие как надо.