Lost in the Funhouse

Олатунджи полностью поглотил его. Эти звуки не выходили у него из головы, а может, они были там всегда. Он знал, что будет преследовать Олатунджи, преследовать его без устали, выпрашивать у него частные уроки, станет его особым другом и однажды будет гордиться им. Грегг Саттон будет свидетелем этого, как и всего остального, по мере того как будут идти годы. Тем временем в Саттоне он с радостной тревогой (о!) распознал родственную душу - эксцентричного ребенка, темпераментного, музыкального, бунтарского, опасно умного. Саттон происходил из незаметной по деньгам швейной промышленности; на самом деле он был хорошо воспитанным, но неряшливым парнем с самым неустойчивым поведением. Он заслужил неизменное восхищение Энди во время вечеринки в классе, разбив перевернутый ананасовый торт о голову мальчика, который никому не нравился. "Это вызвало бунт. У учительницы случился нервный срыв - ей пришлось лечь на парту, и больше мы ее не видели. В тот день я был психом. Энди это понравилось. Он никогда не давал мне забыть об этом".

Их связь возникла и по другим причинам: В школе Саттон дружил с другим Энди Кауфманом (в Бейкер-Хилле их было, как ни странно, двое, хотя Кауфман в Грейт-Неке - такая же редкость, как Смит или Джонсон в других местах). Другой Энди Кауфман (обычный ребенок) либо уехал, как Альфред Сэмюэлс до него, либо стремился к индивидуальной анонимности. В любом случае Саттон находил мрачное развлечение в том, чтобы переключиться на этого нового Энди, того, что с глазами. Гораздо важнее, однако, было то, что они разделяли все более непопулярное увлечение Элвисом Пресли. Они могли бесконечно спорить о достоинствах каждого сингла Пресли и его оборотной стороны, и первое их пересечение было таким: "Мы оба считали, что "Fame and Fortune" - дерьмо, а "Stuck on You" - ничего, но не так хорош, как другие вещи. Просто однажды это возникло из ниоткуда. Потом мы поняли, что мы были единственными двумя детьми, которым было не все равно. Никто из наших знакомых никогда не говорил о Пресли. Мы посмотрели друг на друга и сказали: "Вау!".

"Когда мне было пять лет, родители повезли нас в Теннесси. Когда мы были там, отец повел нас в театр. Там выступал мужчина, который пел и сильно тряс бедрами. Когда я вернулся домой после поездки, я прыгал вокруг, как будто я был тем парнем. Я практиковался в пении и через некоторое время стал звучать как он. Затем, в 1960 году, я впервые увидел Элвиса и не мог поверить в это. Элвис делал то же самое, что и я, и то же самое, что делал тот парень из Теннесси. Я никогда не знал имени этого парня, но он был моим вдохновением, а не Элвис".

Как и многие другие сокровища, дедушка Пол привез Элвиса к себе.

Это, конечно, было предположительным выбором Пола Кауфмана. Он был тем необычным пожилым человеком, которому в год появления Пресли исполнилось шестьдесят пять, и который с неистовым рвением принимал все новое. Он не мог не помочь себе и своим близким в том, что вдруг поражало его эпическое воображение. Разве это так уж плохо - наслаждаться? Наслаждаться, распространяя наслаждение? Он верил в то, что нужно жить настоящим моментом, и не видел никакой награды в том, чтобы соответствовать своему возрасту, что бы это ни значило. Например, среди друзей и знакомых он становился первым обладателем цветного телевизора, с радостью платя за это удовольствие до 3 500 долларов. Он с гордостью ездил на Chrysler Imperial 1957 года, оснащенном собственным фонографом на приборной панели, который крутил специально разработанные пластинки, которые он проигрывал через закатанные окна, чтобы напомнить соседям о своей юношеской несдержанности. "Знаете, какую пластинку он крутил чаще всего?" говорил Стэнли. "Дэви Крокетт" из программы Уолта Диснея! Мой отец был большим ребенком".

И вот теперь молодежь исполняла новую музыку, особенно южный мальчик с гитарой, который покачивал талией. Он решил, что у его старшего внука должен быть в ушах этот бодрящий шум. И вот он принес "Hound Dog", "Don't Be Cruel", "Blue Suede Shoes" и "Tutti Frutti", и, в общем, Энди был равнодушен и незаинтересован - вообще ничего не понял, а Майкл танцевал и прыгал и сделал эти записи своими. Майкл принял Элвиса первым, вместе с поколением (чуть старше) и большей частью свободомыслящего мира, а Энди терпеливо ждал... Фабиана. Он ждал Фабиана Форте из Филадельфии, подростка-красавчика с голосом стрит-панка и железистой энергией, чьи неистовые звуки будут литься из радиоприемников почти три года после этого. В общем, когда пришло время, дедушка Пол, даже не спрашивая, привел Фабиана и к нему.