Лотос

– Ты действительно непреклонен, а? – спрашивает она, откидываясь на ладони и сидя по-турецки. – Не думаешь, что еще слишком рано? Слишком много всего за один день?

Алексис убегает с игрушкой, а я вытягиваю ноги. Некоторое время назад мы вернулись домой из библиотеки. Я заполнил заявление о приеме на работу, представившись библиотекарю, с которой Сидни дружит. Все прошло довольно хорошо. Эта встреча придала мне уверенности, что я могу заняться и другими сферами деятельности, которые в последнее время интересуют меня.

Или, возможно, причина моего скачка уверенности в себе – она.

– Я слишком долго почти ничего не делал, – рассуждаю я, снова ловя ее взгляд.

– Справедливо. – Сидни высовывает язык, чтобы облизать губы, и кивает. – Но почему я? У меня точно не лучший послужной список или опыт для такого рода вещей.

– Потому что я доверяю тебе.

Это очевидный выбор. Других кандидатов и быть не может.

Она сглатывает.

– Ладно. Помогу, чем смогу. Просто знай… свидания субъективны. Что-то, что понравится одной женщине, может совершенно не подойти другой.

– Я понимаю. Что нравится тебе?

Наклон головы и поджатые губы показывают мне, что она раздумывает над моим вопросом.

– Еда. Смех. Просмотр фильмов на моем диване.

– На это я способен. Я приготовлю что-нибудь для тебя, – предлагаю я, довольный ее ответом. Я был напуган мыслью, что она может предпочитать шикарные рестораны, поездки на лимузине и щедрые подарки. Но, видя, что Сидни сидит в старой майке, черной шапочке, скрывающей растрепанные волосы, и с засохшим пятном краски на ключице, понимаю, что она не такая женщина.

Сидни поднимает указательный палец, как будто ей в голову пришла блестящая идея.

– И я помогу тебе готовить. Вот тут-то мы и посмеемся.

В итоге мы приготовили кордон блю из курицы[26], только вместо швейцарского сыра использовали моцареллу. Сидни утверждала, что швейцарский сыр – это все равно что наступить на конструктор «Лего» в мокрых носках.

Я не понял до конца аналогию, но звучала она неприятно.

Сидни поставила замороженный пакетик брокколи в микроволновую печь и драматично поклонилась, гордясь своим вкладом в ужин. Смех лился из меня весь вечер, особенно когда из динамика зазвучала песня, из-за которой Сидни увеличила громкость. Она оттащила меня от плиты и заставила выполнить серию неуклюжих танцевальных движений.

– Я знаю каждое чертово слово в этой песне! – щебетала она поверх вокала, размахивая нашими руками и наступая мне на пальцы. – Что такое китайская курица? Никто не знает. Но все в восторге.

Сидни отстранилась, чтобы исполнить впечатляющее соло, повторяя каждое слово и не пропуская ни одного такта. Она даже использовала лопаточку в качестве импровизированного микрофона. Волосы развеваются, тело в движении, улыбка такая же широкая, как чувство очарованности, которое захватило мое сердце.

Ее дыхание все еще сбито, когда таймер оповещает нас о том, что ужин готов.

– «Одна неделя» от The Barenaked Ladies, – сообщает мне Сидни, на ее лице блестят капельки пота, когда я достаю форму для запекания из духовки. – Классика девяностых. Я абсолютно точно заставлю тебя выучить все слова.

– Не уверен, что смог бы их запомнить. Песня довольно быстрая.

– Тренируйся, Оливер. Я верю в тебя.

Через полчаса я доедаю свой ужин, сидя на диване устричного цвета. Справа от меня расположилась кошка, а слева девушка, находящаяся в предобморочном состоянии. Виной тому была сочная курица и персонаж Уэстли из «Принцессы-невесты».

– Боже мой, этот момент, когда он протягивает ей ведро… – мечтательно произносит Сидни и вздыхает, приковав глаза к экрану.

Шутка вырывается из моего горла:

– Если бы я знал, что тебя так легко ублажить…

– Оливер! – Она поворачивает голову в мою сторону, хихикает, а затем ложится на мои колени. Она еще сильнее начинает смеяться, заставляя свое тело содрогаться на моих бедрах.

– Веселый, очаровательный и умеешь готовить как никто другой. Есть ли что-нибудь, чего ты не умеешь?

– Петь. В частности ту странную песню.

Ее довольная улыбка остается на лице, и моя рука в собственническом жесте опускается на край ее бедра. Что-то подобно голубой молнии вспыхивает в этих голубых глазах, похищая улыбку и заменяя взгляд незнакомым выражением. Сидни не убирает мою руку, но поворачивается на бок лицом к телевизору, из-за чего моя ладонь скользит вверх к ее противоположному бедру.

– Тебе не надоело его смотреть? – Сидни спрашивает это после того, как нас окутывает уютная тишина.

– Я не устал. – Последовавший за этим смешок заставляет меня пересмотреть контекст ее вопроса. Ох. – Нет, он мне не надоел.

– Сколько раз ты его видел? – спрашивает она.

– Примерно шестьсот раз.

– Твою ж налево.

– Этот фильм был моим любимым, – говорю я ей, моя ладонь слегка надавливает на ее бедро. – У меня была целая библиотека из кассет, за которыми я с удовольствием коротал время, но эту я смотрел чаще всего. Я с головой погружался в фантастический мир и великую историю любви.