Лотос, рожденный в грязи

– А вот так мне понятно, – кивнул он. – Можно было и сразу без загадок. Дома все посмотрим и решим, какой из вариантов наш, раньше разводить панику никакого смысла не вижу.

Снежана лежала на кровати в своей комнате и рыдала в подушку. Константин Викторович даже растерялся – такое с дочерью случилось впервые. Она не плакала, когда рассталась с Михаилом, когда серьезно заболела в выпускном классе и пропустила долгожданный лыжный поход на пять дней, к которому готовилась. А сегодня, приехав с работы раньше обычного, упала на кровать и битый час льет слезы, как по покойнику.

Устав мучиться неизвестностью и слушать сдавленные рыдания, Константин Викторович, постучав для порядка в незапертую дверь, вошел в комнату и присел на край кровати:

– Снежа… кто-то умер?

– Еще не хватало, – прорыдала она в подушку.

– Тогда я не представляю, что могло заставить тебя так плакать. Давай-ка, успокаивайся, умывай лицо, пойдем ужинать и разговаривать. Нет такой проблемы, которую нельзя решить разговором. И, ради всего святого, сними это с головы, смотреть больно.

Снежана села, подогнув под себя ногу, взяла мокрую подушку, обняла обеими руками и посмотрела на отца:

– Знаешь, как Тинка сегодня мой парик назвала? Вшивый домик!

Отец пару секунд оторопело смотрел на нее, а потом расхохотался:

– В точку! Мне все время кажется, что ты вот-вот начнешь чесаться.

– Ну, пап! И ты туда же? – Снежана стянула парик и бросила на комод. – Зато без него меня никто не узнает. Работа такая, вот и выкручиваюсь.

При слове «работа» она помрачнела и снова закусила губу, а глаза наполнились слезами.

– Так, все понятно, – заключил отец, вставая с кровати. – Марш в ванную, у меня все на столе и уже остыло.

За ужином хмурая Снежана, не утратившая, однако, от переживаний аппетита, умяла полную тарелку плова, который отец готовил гениально, запила все большой чашкой чая с лимоном и медом и почувствовала себя немного лучше.

– Опять голодная весь день? – наблюдая за тем, как она ест, спросил отец.

– Папусик, ну вот кому бы задавать идиотские вопросы, но не тебе. Сам же знаешь – когда «ногами» работаешь, нет времени по ресторанам гулять, клиента бы не упустить. Но я сегодня честно съела гамбургер.

– Значит, не расскажешь? – закуривая, поинтересовался Константин Викторович.

– Ой… да что там… короче, я по ходу не своим делом решила заняться, – призналась Снежана. – Меня сегодня Добрыня так отчитал – как в первом классе не отчитывали. И я, пока ревела, подумала… Наверное, он прав. Я хочу больше, чем пока могу. Но знаешь, обидно – я же стараюсь. Тинке предложила сегодня вариант, она разнесла в пух и прах…

– Ну, она опытнее тебя, давно занимается этим, ты бы не обижалась, а прислушалась.

– Да вот это и бесит, папа, – она старше на десять лет, ну ладно, на двенадцать, а такое впечатление, что с рождения сектами занимается. Я всего год у них работаю…

– За год, Снежка, уже надо научиться хотя бы азам, ты ведь тоже не с ровного места пришла, ты ж опер.

– Папа, там все другое. У меня вот в «наружке» хорошо получается, а вся эта аналитика и теория – нет.

– Так подтягивай, читай, ищи. Сама же рассказывала, что Тина заочно училась, когда поняла, что ей необходимы более глубокие знания по психологии. А ты молодая еще, тоже ведь можешь. – Отец докурил и сунул окурок в пепельницу на подоконнике. – И вообще… Реветь – это не конструктивно.

– Ага – лучше бы грушу молотила, сублимировала обиду в удары, – фыркнула она.

– Я разве так сказал? Не надо грушу, иди почитай что-то. В общем, прекрати эту панихиду по собственным способностям, ты нормальный сотрудник, я уверен, что и Тина и Владимир тебя ценят. А что шпыняют – ну, так иначе не научишься. Они же хотят, чтобы с тобой все было в порядке.

– От тебя, конечно, я сочувствия не ожидала вообще, – сообщила дочь, вставая и начиная убирать со стола посуду. – Ладно, справлюсь, не маленькая…

Тина и Вовчик сидели на диване в большой комнате, которую использовали как нейтральную территорию для работы. Добрыня терпеть не мог работать там, где ел, а в спальню они работу не таскали по умолчанию, так что оставалась только просторная комната с диваном, телевизором и мягким ковром на полу.

Флешка торчала в ноутбуке уже минут десять, но Тина никак не могла найти в себе силы открыть ее содержимое. Кущин не торопил. Он вообще всегда снисходительно и с пониманием относился к слабостям жены, которых у нее было не так уж много. И сегодня Вовчик понимал причину ее нерешительности. Тина опасалась, что на флешке не окажется ничего ценного, а она уже потеряла информатора, и придется опять вслепую искать ходы в секту и разбираться, как все работает.

Да еще Снежанка… У Добрыни опять зачесалась ладонь, до того ему хотелось дать ей хорошего леща, чтобы не думала о себе слишком много. Он ценил ее способности и виртуозную работу по слежке за объектами, но вот все остальное оставляло желать лучшего, а Калинкина, похоже, никак не хотела этого признавать.

– Ладно, сиди не сиди, все равно придется когда-то, – вздохнула рядом Тина, и Вовчик встрепенулся: