Лотосовый Терем

Все вдруг поняли, что Кан Хуэйхэ помешалась на Гуань Хэмэне, однако он любил Су Сяоюн, поэтому она решила убить соперницу.

— Ты разглядела, как выглядела эта женщина в маске? — спросил Фан Добин.

Кан Хуэйхэ покачала головой.

— У неё вот здесь… — Она указала на место сбоку шеи. — Прелестная красная родинка, похожая на каплю крови…

— Я точно видел эту женщину на пиру! — не удержавшись, воскликнул Лян Сун.

На лице Кан Хуэйхэ была написана обречённость.

— Я думала, что тогда она уже умерла, но та женщина не довела дело до конца, она… Когда я ударила её по акупунктурным точкам, она потеряла сознание, а когда очнулась бы, явно посчитала бы, что это я сотворила с ней такое, так что… пришлось… так что прошлой ночью пришлось её убить.

— Откуда тогда взялись следы крови на стенах в Павильоне дикой зари? — нахмурился Фан Добин.

— Я нарисовала их румянами, — презрительно заявила Кан Хуэйхэ. — Строите из себя умного, а этого не заметили.

Фан Добин потёр лицо, размышляя про себя: несносный Ляньхуа вообще не заходил в комнату, где произошло первое преступление, иначе бы точно раскусил её, однако ему, похоже, не слишком понравилось в Павильоне дикой зари, развернулся и убежал — да и теперь неизвестно куда смылся ужинать… Вслух же сказал:

— По законам цзянху, ранений и смерти в сражениях избежать сложно, однако отравление и убийство тайком считаются недостойными. Сейчас главы “Фобибайши”, вероятно, всё ещё на пике Сяоцин, я немедленно отправлюсь туда и приглашу их познакомиться с тобой поближе.

Глава 46. Слеза Гуаньинь

Пока на заднем дворе “Улиня” Фан Добин ликовал как маленький человек, добившийся желаемого, Ли Ляньхуа ужинал в большом зале рядом с постоялым двором — ничем не обременённый, он заказал кувшин молодого вина, два блюдечка сушёного полосками тофу и миску лапши. Его несказанно порадовало, что всё это обошлось всего в восемь медяков.

Выпив пол-кувшина вина и съев блюдечко сушёного тофу, он решил посмотреть, что едят люди за другими столами, как вдруг увидел фиолетовые одежды, а потом и человека в фиолетовых одеждах — поперхнулся вином, поспешно съел лапшу, вытащил из-за пазухи платок и тщательно вытер рот, положил на стол восемь медяков и встал.

Человек в фиолетовом тоже поднялся, на голове у него была шляпа-доули, лицо скрыто чёрной повязкой, а в руках он держал меч.

Ли Ляньхуа указал наверх, и они вышли наружу.

Пик Сяоцин. Утёс Дянькэ.

Две фигуры спокойно стояли на краю утёса Дянькэ, один человек — высокий и статный, держащий себя с достоинством, другой — немного пониже ростом и худой. Высокий в фиолетовых одеждах уже снял шляпу-доули и повязку — это был Сяо Цзыцзинь. Тем, что пониже, одетым в простое серое платье, был Ли Ляньхуа.

Они долго молчали, пока у Ли Ляньхуа наконец не лопнуло терпение.

— Ты уже поел? — вздохнул он.

Сяо Цзыцзинь заметно остолбенел.

— Поел.

— У меня всё равно нет денег, чтобы угостить тебя ужином, — виновато сказал Ли Ляньхуа.

Сяо Цзыцзинь снова надолго замер, а потом медленно проговорил:

— Ты так изменился за десять лет, что мы не виделись.

— Вот как? Ну, десять лет всё-таки… Ты тоже сильно изменился, усмирил свой буйный нрав.

— Ради Ваньмянь я буду таким человеком, какой ей по душе.

— Если вас обоих это устраивает, то и славно, — улыбнулся Ли Ляньхуа.

Сяо Цзыцзинь не ответил, продолжал неотрывно смотреть на него. Ли Ляньхуа оглядел себя и смущённо ахнул.

— Я и не заметил, что у меня рукав порвался…

Спина Сяо Цзыцзиня слегка напряглась.

— Ты… Раз уж ты умер, почему решил вернуться?..

Ли Ляньхуа, который лихорадочно пытался прикрыть прореху на рукаве, замер.

— Вернуться? — растерялся он.

— Неужели ты всё ещё не можешь отпустить её? — понизил голос Сяо Цзыцзинь. — Она страдала из-за тебя десять лет, мы десять лет своей молодости отдали за смерть Ли Сянъи, неужели этого недостаточно? Зачем… зачем ты вернулся?

— А? — На лице Ли Ляньхуа отразилось недоумение. — Это Фан Добин притащил меня, вообще-то… — Он слегка запнулся и печально вздохнул. — Я только хотел повидать старых друзей, оставить подарок, а о возвращении и не думал…

Сяо Цзыцзинь холодно усмехнулся.

— Ли Сянъи был так популярен, что его репутация живёт и после смерти. Цзяо Лицяо и Ди Фэйшэн снова объявились в цзянху, если ты не вернёшься, то разве не посрамишь свою великую славу? К тому же, остались люди, непоколебимо следующие за тобой…

— В цзянху и сейчас есть таланты, уверен, что за эти десять лет появились молодые герои, даже более выдающиеся, чем были мы тогда.

— Ты уверен, а я нет, — холодно возразил Сяо Цзыцзинь. — Если ты вернёшься, Ваньмянь точно изменит своё решение.

Ли Ляньхуа поражённо уставился на него.

— Цзыцзинь, ты не веришь ей…

Сяо Цзыцзинь приподнял брови.

— Я не верю ей. Пока ты жив, я никогда не поверю ей. — Ли Ляньхуа ахнул, Сяо Цзыцзинь вдруг закричал: — Прыгай! Я не хочу убивать тебя собственными руками!

На утёсе Дянькэ завывал пронизывающий горный ветер, трепал их одежды. Ли Ляньхуа вытянул шею, бросил взгляд вниз и тут же сжался, поспешно отступив. Сяо Цзыцзинь холодно посмотрел на него.

— Ты ещё боишься смерти?