Лотосовый Терем

Глава 25. Пение сутр, пламя

— Юнь Бицю! Юнь Бицю! Шифу!.. — Тихую и малолюдную усадьбу “Сотня рек” вдруг огласили крики, подобные львиному рыку, человек вломился в дом Цзи Ханьфо, выбежал через заднюю дверь, затем вломился в дом Бай Цзянчуня, снова выбежал через заднюю дверь, и наконец, запрыгнул в дом Юнь Бицю через окно, схватил писавшего что-то кистью наставника и завопил: — Шифу!

Юнь Бицю, нахмурившись, посмотрел на этого ученика, воспитанного по заветам Ли Сянъи — учеником, конечно же, был Го Хо. Го Хо отправили в орден “Сыгу” в одиннадцать лет и записали ему в ученики, но Бицю находился в затворничестве и не мог научить его ни чтению, ни боевым искусствам, так что другие ученики ордена из жалости иногда показывали ему приём-другой. Этот ребёнок был от природы добрым, прямым и честным, и пусть не слишком понятливым, зато запоминал он хорошо, и за десять лет, подхватывая то тут приём, то там удар, прекрасно освоил боевое мастерство. Юнь Бицю испытывал вину перед ним — да ещё и Ли Сянъи больше всего ненавидел в людях притворство — потому никогда не ругал Го Хо за его неотёсанность. Теперь же слегка пожалел об этом — следовало хотя бы научить его, что входить к кому-то надо через дверь.

— Ты разве не вернулся домой?

— Юнь Бицю, я женился, — первым делом сообщил Го Хо.

Юнь Бицю чуть не рассмеялся сквозь слёзы, но в глазах его мелькнула скорбь.

— Тогда поздравляю, только учитель не знал, а то отправил бы тебе подарок.

— Но моя жена умерла, — обескураженно выдал Го Хо.

Юнь Бицю замер.

— Что слу…

Го Хо схватил его и завопил:

— Дома я встретил одного необычного человека! Его зовут Ли Ляньхуа, позавчера я вдруг вспомнил, что вы со вторым шибо* обсуждали этого человека. Он благодетель нашей семьи, скорее, скажите, где он живёт, мы с батюшкой хотим отправить ему подарок в благодарность.

Шибо — дядюшка-наставник, о старшем собрате учителя.

— Ли Ляньхуа? — Юнь Бицю не успел осознать, что так взволновало этого неотёсанного ученика, а в сердце уже дрогнула струна — опять Ли Ляньхуа! Го Хо снова принялся его трясти, Юнь Бицю всё ещё размышлял, как вдруг запахло гарью, а из окна повеяло жаром. Они оба выглянули наружу: старое здание во дворе усадьбы неожиданно загорелось. Пожар был странный — яркое пламя вырывалось из окон, словно огонь внутри разошёлся уже давно и только сейчас распространился за пределы здания.

— Наньфэй, принеси воды, — отчётливо послышалось за окном: Цзи Ханьфо уже прибыл на место пожара и командовал учениками. Бай Цзянчунь проскользнул в здание словно плывущий селезень, и тут подошёл человек безобразной наружности: лицо у него было землистого цвета, на носу — большая родинка, а на голове — несколько длинных чёрных волосин. Это был Шишуй*. Слово “вода” в его имени было заслужено: он несколько раз ударил в ладони, из них вырвался ледяной ветер, послышалось шипение — из дома толчками повалил пар, и пламя поутихло. Го Хо с криком выскочил из окна Юнь Бицю, вместе с Фу Наньфэем притащил тяжеленную бадью с водой, и спустя чуть больше половины большого часа пожар потушили, однако чёрный дым всё ещё поднимался в небо. Кашляя, Бай Цзянчунь вышел из дома, Цзи Ханьфо со странным выражением лица глянул на него и нахмурил брови.

Шишуй — дословно “камень-вода”

— Ну что?

— Сам иди посмотри, твою бабку восемь раз, я чуть насмерть не задохнулся. — Бай Цзянчунь принялся усиленно обмахиваться веером, всё его мясистое лицо перепачкалось в копоти. — У нас там труп.

— Труп? — Цзи Ханьфо наморщил лоб. — Чей?

Выражение лица Бай Цзянчуня было не слишком приятным.

— Да это просто кусок плоти, как я пойму, чей он? Твою мать, кто-то содрал с человека кожу, а сочащееся кровью мясо поджарил на огне как курочку, демон знает, кто это был!

В глазах Цзи Ханьфо сверкнул гнев, Бай Цзянчунь задрожал — глава разозлился — и быстро убрался с дороги, пропуская Цзи Ханьфо и Шишуя внутрь обгоревшего дома.

В этом старом здании хранились книги. Юнь Бицю в молодости был одержим чтением, да ещё и происходил из состоятельной семьи, потому его коллекция была подобна безбрежному морю облаков. После того, как орден “Сыгу” был распущен и обосновался в усадьбе “Сотня рек”, он порастерял уже много собранных в юности книг, однако оставшихся всё ещё хватало, чтобы заполнить целый дом. Самые дорогие он хранил у себя в покоях, а остальные сложил в этом здании — огонь так быстро разгорелся ещё и потому, что здесь хранилось множество книг. Цзи Ханьфо шагнул во всё ещё тлеющую комнату; язычки пламени вырывались из-под пола — доски пола прогорели, образовав дыру в полу, и внизу по-прежнему вспыхивали огоньки. Он опустился проверить и обнаружил, что под полом, где должна быть земля, похоже, прорыт грубый туннель. Судя по змеящимся язычками пламени и ударившему в нос запаху, это, должно быть, было масло. В конце масляной дорожки лежало нечто чёрно-красное — действительно, труп, с которого содрали большую часть кожи.