Лоцман. Сокровище государя

Змеев поспешно спрятал улыбку, но все же не выдержал, молвил с молодецким задором:

– Так и вы почти все – как немцы.

– Так немцы и есть – рейтары! Государь что – неизвестно, когда пожалует?

– Да мы допрежь него хлебный обоз ждем. Вот-вот должон быти. А за ним – и государь.

Кивнув полковнику, Потемкин уселся в седло:

– Ну, и мы подождем с вами. Покажешь, Семен Михалыч, где лучше встать.

– Добро, княже. За мной поезжайте.

Исправляя невольную свою оплошность, воевода Семен Змеев, распределив всех на постой, вечером закатил пир. Собрались в просторной избе местного старосты Порфирия Грачева, сутулого, себе на уме, мужичка с редкой русой бородкой и хитроватым взглядом. Потемкина, как почетного гостя, усадили за стол в красном углу, под иконами, рядом расселись все в соответствии с родовитостью и чинами, так что Бутурлину едва-едва хватило местечка на самом краю лавки, рядом с рейтарским капитаном.

– О, Никита, – подмигнул тот. – Сейчас выпьем, ага! Кальвадос, да.

– Сомневаюсь, есть ли тут кальвадос…

– Ну-у… не кальвадос, так эта… ме-до-ву-х-ха! – засмеялся рейтар. – Никита! Я вот не верю, чтоб тут у русского старосты – и водки нету? Меня, кстати, Жюль зовут, если ты забыл. Да! Вчера седло мне проиграл, помнишь?

– Да помню, – отмахнулся Бутурлин. – А вот как тя звать…

– Шевалье Жюль де Бийянкур из Нормандии. Как у вас говорят – прошу любить и жаловать.

Так вот и познакомились, можно сказать – заново, выпили за дружбу водки – ушлый француз оказался прав! Нашлось, что выпить, у старосты… Сыскалось и чем закусить. Поскольку в те унылые времена резать продукты перед приготовлением почиталось грехом, то ту же курицу подавали целиком – «куря во штях», или курица, сваренная в бульоне, заправленном мукой.

– Умм! – закусывая, зачавкал француз. – Вкус-сно! Княже Петр Иваныч! А правду говорят, будто при дворе государя Алексея Михайловича подают «грешное блюдо» – куря, разрезанная под лимоны и запеченная в печи?

– Может, и подают, – воевода пожал плечами. – Не вкушивал.

Окромя «курей во штях», важным гостям подавали и много чего другого, не менее вкусного. Запеченного в печи осетра, например, а также уху из белорыбицы, кисель белый (крахмальный) и кисель красный (из сушеных ягод), невероятно вкусную, заквашенную небольшими кочанами, капусту, соленые рыжики и огурцы, пироги с кашей, рыбники, калачи… Ну и водка, да, а к ней еще медовуха и бражка. Последняя – опять же, из сушеных ягод, очень для желудка пользительная. Опять же – от поноса…

– Неужто от поноса помогает? – засомневался Жюль. – Ой, Никита…

– Помогает, помогает, – Бутурлин негромко засмеялся и выбросил куриную кость в поставленную слугой братину.

– Пиво уж, княже, не успели сварить, – между тем каялся староста. – Ничо! Завтра наварим.

– О! Завтра и пиво будет! – рейтарский капитан обрадованно потер руки. – Попробуем, какое тут пиво. Вот, пивал я как-то в Риге и в Бремене…

– В Ниене тоже нехудое пиво варили…

– В Ниене – да!

Бутурлин и новый его знакомец заночевали в соседней избе, куда явились уже под утро. Точнее, явились не сами – слуги привели, Игнатко, Семен да Ленька. У капитана тоже имелся слуга – большеглазый смазливый парнишка с длинными темными волосами, весьма сметливый и шустрый. Он своему господину готовил, чинил амуницию, стирал и еще исполнял целую тучу всякого рода мелких поручений. Так уж тогда было принято, без слуги дворянину – никак. Кто все делать будет? Готовить, стирать и прочее? Дворянин? Так не дворянское это дело, да!

Пировали и на следующий день, и на третий – несмотря на то, что была пятница, постный день. Но особо не грешили – перебивались кашами, яйцами да белорыбицей, обошлись без мяса, раз уж пост. Впрочем, для воинов в походе имелись некоторые послабления…

Расположенное в Плесове войско предавалось всяким делам понемногу: несли караульную службу, готовили снаряжение да потихоньку пианствовали. В последнем особенно отличались рейтары и служилые «по прибору» люди – дворянское ополчение из бутурлинской сотни.

Как опытный воевода, князь Петр Иваныч, конечно же, прекрасно понимал, что вынужденное безделье для воинской дисциплины – гибель. Да это все понимали, просто никак не могли придумать себе никакого достойного дела. Караульных нынче имелось с избытком, ну а, кроме воинской службы, господа дворяне и дети боярские ничем иным позорить себя не собирались. Не на верфи же им идти, в самом-то деле! То-то, что не на верфи…

Имея в виду подобное, Петр Иваныч быстренько сговорился с местным воеводой Змеевым и предложил наиболее упертым «бездельникам» важное и нужное дело – поискать хлебный обоз. Обоз сей должен был выйти из Смоленска еще пару недель назад, верно и вышел, да вот где-то по пути затерялся. Три дюжины возов! Охрана! Караван не маленький.

Бросили клич – живенько нашлись охочие люди! Бутурлин с дружком французом – в числе первых. А что? Дело! Обоз поискать – славно! Проехаться, растрясти хмель.