Лоцман. Власть шпаги

В городе имелась школа, две кирхи – для финнов и шведов, располагавшихся на разных берегах Черного ручья. Конечно же, была и православная церковь – в раскинувшемся неподалеку – через реку Неву – селе Спасском. Рядом же, за городской чертой, располагались верфи, кирпичные заводы и склады. Ну и на набережной, как водится – портовые таверны да кабаки. Жизнь кипела! Типичный европейский город, вроде Риги, Ревеля или Нарвы, застроенный каменными трех- и четырехэтажными особняками с узкими разноцветными фасадами, такой весь из себя симпатичненький и, как поговаривали те же шведы, куда как покрасивше Стокгольма!

Сии ижорские земли, ранее принадлежавшие Великой Новгородской республике, а затем – просто России, после Смуты, по Столбовскому миру, отошли к Швеции, составив истинное украшение провинции Ингерманландия. Основанному сразу после всего этого Ниену королева Кристина пожаловала все права города, вскоре еще раз подтвержденные особым указом. Сразу же после основания города, постановлением губернатора Ингерманландии (и основателя университета в Дерпте) господина Юхана Шютте в Ниене была открыта школа «со всяческими языками, которые в той местности могут служить, а особенно латынью, шведским, немецким, финским и русским». Утверждали, что местные жители с рождения говорили аж на четырех языках, и с этим мнением завсегдатай Ниена молодой лоцман Бутурлин был целиком и полностью согласен.

Городу сразу же был дарован герб: шведский лев на задних лапах в короне и с мечом на фоне двух диагональных полос, обозначавших Неву и Охту. Население занималось главным образом торговлей и ремеслами. Наряду с кузнецами, сапожниками, мастерами по обработке кожи, портными, булочниками, мясниками имелись и перчаточники, шляпники, мастера по изготовлению люстр, пистолетный мастер, настройщик органов. Значительная часть жителей была связана с мореплаванием – шкиперы, боцманы, матросы, корабельные мастера, портовые рабочие, лоцманы. В качестве языков официального делопроизводства использовались шведский и немецкий, но и русский да финский употреблялись повсеместно. Странно было бы быть жителем Ниена, пускай даже шведом или немцем, и не знать русского!

В городке имелось немало хороших лесопилок, а на верфях строились надежные корабли. На традиционную августовскую ярмарку в город съезжались купцы со всей Северной Европы. Из Новгорода, Тихвина, Ладоги привозили рожь, овес, горох, свинину, говядину, сало, масло, лососину, деготь, смолу, пеньку, лен и лес. Через Новгород поступали и пользовавшиеся большой популярностью в Европе восточные ткани: шелк, плюш, дамаск, а также шкуры, кожи, меха и холсты. Из Европы же везли металлы: свинец, олово, медь, а также добротное немецкое сукно, украшения, зеркала, шляпы.

Именно туда, на рынок, и отправился молодой лоцман, как только покинул доверенное ему судно. Рынок гудел голосами многочисленной толпы, шумел, звенел, ругался, отчаянно торгуясь и заключая сделки. Все покупали, продавали, ломились черт-те куда, кругом шмыгали какие-то подозрительные оборванцы мальчишки, торговцы пирогами, сбитнем и просто карманники. Здесь, на ярмарке, ухо следовало держать востро!

– А вот сбитень, вот, кому сбитня? – пробежав, заорал вихрастый отрок. В русской косоворотке-рубахе, однако же – в широких, голландского покроя, штанах и в чулках с башмаками!

Рядом, у скотного ряда, четверо крепко сбитых финских крестьян торговали корову.

– Hei! He eiv"at halua, ett"a te herrat juoda? – заслышав финскую речь, мальчишка тут же перешел на финский. – О, здравствуйте! Не хотят ли уважаемые господа пить?

Крестьяне, впрочем, его игнорировали – слишком уж тщательно осматривали корову. А уж как нахваливал свою скотинку русский продавец!

– Берите, берите! Добрая телочка. А уж сколько она дает молока-а!

– Kan du ber"atta var jag kan hitta doktorn?[1] – обратился, непонятно, к кому, высокий, с бледным вытянутым лицом, швед – по виду моряк, но не из простых – боцман или шкипер.

– Доктор? – тут же обернулся отрок. И тут же заговорил по-шведски: – Jag k"anner en mycket bra l"akare, sir! Hans namn "ar Hieronymus Bayer, bor pa Konungsgatan. Det "ar inte langt h"ar, Jag ska visa![2]