Лоуренс Аравийский

Мы побрели дальше в сгустившемся мраке, пока не увидали мерцание белых борозд дороги богомольцев. Это была та самая дорога, по которой я скакал из Рабега с арабами в первую ночь моего пребывания в Аравии. С тех пор мы за двенадцать месяцев с боем прошли тысячу двести километров, миновав Медину и Хедию, Дизад, Мудаввару и Маан.

Какой-то пастух рассеял мои вычисления, выстрелив из своей винтовки по нашему каравану, который беззвучно приближался к нему, маяча во мраке. Он дал промах и убежал, крича от ужаса.

Следующую тревогу подняла залаявшая где-то слева собака, а затем нам неожиданно попался на пути какой-то верблюд. Однако, он оказался без всадника, и был, очевидно, заблудившимся животным. Мы опять двинулись вперед и поднялись на холм. На вершине его мы остановились.

Далеко на севере под нами сверкали вереницы огней. Это светился вокзал Деръа, освещая путь движения армии.[51] То была его последняя иллюминация, так как на следующий день Деръа погрузилась во мрак на целый год, пока она не пала.

Тесной группой мы двинулись вдоль хребта, и через длинную долину выехали на равнину Ремте. Дорога сделалась ровной, но почва была полувспахана и разрыхлена кроличьими норами, в которые наши верблюды погружались по колени, с трудом выбираясь из них. Но нам приходилось спешить, так как мы запоздали из-за неровностей пути.

Мифлех, который вел нас, перевел своего сопротивляющегося верблюда на рысь.

Я поехал назад вдоль рядов и велел ускорить езду. Но почва была такой неровной, что все наши усилия кончились ничем, и постепенно люди начали отставать один за другим.

В десятом часу мы миновали пашню.

Дорога должна была улучшиться, но начал накрапывать дождь, и поверхность плодородной земли сделалась скользкой. Один из верблюдов упал. Всадник вмиг поднял его и рысью двинулся вперед. Затем упал один из людей бени-сахр. Он также остался невредимым и поспешно взобрался опять в седло. Затем остановился верблюд под одним из служителей Али. Али засвистал, чтобы тот двинулся с места, и когда парень забормотал извинения, он свирепо полоснул его палкой по голове. Испуганный верблюд кинулся вперед, а Али преследовал раба градом ударов. Мой слуга Мустафа, неопытный ездок, падал дважды. Авад каждый раз хватал его недоуздок и помогал ему сесть в седло, прежде чем мы настигали его.

Дождь прекратился, и мы поехали быстрее. Теперь мы двигались по склону. Внезапно Мифлех поднялся в седле и хлыстом стегнул в воздухе над головой. Раздавшийся резкий металлический звон показал, что мы находимся под телеграфной линией в Мезериб. Серый горизонт перед нами стал более далеким. До нашего слуха донеслись слабые вздохи, словно ветер гулял между далекими деревьями, но они все продолжались и постепенно становились все горячее. То, должно быть, раздавался гул большого водопада возле Тель эль-Шехаба. Мы уверенно двинулись вперед.

Несколько минут спустя Мифлех натянул поводья, и верблюд беззвучно опустился на колени. Мифлех соскочил с него. Мы остановились возле. Перед нами во мраке с грохотом несся речной поток. То был край ущелья Ярмука, а мост лежал как раз под нами направо.

Мы помогли спешиться индусам с их тяжело нагруженных верблюдов, чтобы ни один звук не выдал нас. Затем на липкой траве мы сделали перекличку.

Луна еще не взошла над горою Хермон, но мрак уже наполовину рассеялся перед приближающейся зарей. По багровому небу неслись грязные клочья изодранных облаков.

Я распределил взрывчатое вещество между пятнадцатью людьми, и мы двинулись. Люди бени-сахр под начальством Адуба исчезли во мраке, спускаясь по склонам перед нами и разведывая дорогу. Ливень сделал предательскими отвесные склоны горы, и лишь цепляясь за почву босыми ногами, мы смогли нащупать место, куда их ставить. Двое или трое людей грузно упали.

Чуть дальше в черной бездне под нашими ногами мы увидали нечто еще более черное, а на другом конце его точку мерцающего света. То был мост со сторожевой палаткой на противоположном берегу.

Все вокруг казалось мирным, исключая реку. Все казалось недвижимым, исключая пляшущий огонь у палатки.

Крадучись мы нашли старую дорогу, проложенную к ближнему быку моста. Мы гуськом поползли по ней. Наши темные плащи и запачканная одежда совершенно сливались с известняками.

Мы добрались до рельс как раз там, где они сворачивали на мост. Тут все остановились, а мы с Фахадом поползли дальше.

Достигнув незащищенной части моста, мы двинулись дальше, прячась в тени рельс, пока почти могли прикоснуться к серому скелету подвешенных брусьев. Мы заметили единственного часового, прислонившегося к соседнему быку в шестидесяти ярдах расстояния через пучину, который затем начал медленно расхаживать взад и вперед возле своего костра.