Ловчие

Мы вошли в один из тех кабинетов, на котором отсутствовала табличка с именем. Зато начищенными боками таковая красовалась на письменном столе. Мужик с единственной бровью и был тем самым Резо.

— Садитесь, — предложил он и начал копаться в бумагах. Но я встал у двери. На всякий.

Я как в прошлый век попал. Точнее, в смешение веков. Всюду была бумага, стеллажи с папками, на потолке уныло светила единственная лампочка, а пыльное деревянное окно в облупившейся краске скорее отнимало, чем дарило кабинету свет. При этом на столе стоял навороченный квадрокоптер аж с панорамной камерой и мощными, судя по размерам, батареями. А рядом — не менее навороченный ноутбук.

— А, нашёл, — удовлетворённо выдохнул Резо. — Вы прирождённый.

Я поймал на себе прищур чёрных глаз из-под брови-козырька. Резо окинул меня оценивающим взглядом с ног до головы.

— Судя по всему, вы уже не подпадаете под действие Беловежского соглашения. Ваш род де-юре существует, и мы не имеем права вас преследовать. Зачем вы пришли?

Я стиснул зубы.

— Вам виднее. Вы вызвали меня.

— Я? Вас? — опять это искреннее удивление и шуршание бумагами и папками в поисках причины моего вызова. — А, вот же. Постойте… как?.. — глаза его забегали по столу, словно бы где-то в кипах бумаг пряталось верное решение. — Недавно отдел мониторинга засёк сигнатуру патриарха Велес в Лимбе… Невозможно… Велес же… Разве вы патриарх?

Я пожал плечами и постарался слепить недоумение. Вот зачем они вызвали меня. Как я и думал. Дед засветился! Придётся играть.

Но ничего делать не пришлось.

— Опять они всё напутали, дармоеды! — воскликнул негодующе Резо после некоторой паузы. — Скорее всего, случилась накладка. Такое было уже, прирождённого принимали за действующего патриарха. А, ладно, — махнул он рукой, — вы свободны, Родин. От имени Вотчины приношу официальные извинения.

Я повернулся к выходу с чувством, что меня обворовали. Да так и было, просто вместо денег у меня украли время. Но вдруг дверь в кабинет Резо распахнулась, и внутрь влетел какой-то взлохмаченный тип.

— Стоять на месте! — истерично взвизгнул он. — Константин Родин, вы задержаны до выяснения!.. Вами займётся лично начальник отдела “П”!

Гася злость, я обернулся к Резо.

— Испанский стыд… — хлопнул тот себе ладонью по лицу. Вид у него был извиняющийся.

— Отдел “П”?..

— Отдел Пророчеств и Проклятий…

Глава 36

Лифт невероятно медленно тащился на девятый. За это время можно было взбежать по лестнице из фойе до самого шпиля и даже спуститься обратно. И только сейчас я заметил, что расположение кнопок тут было не совсем привычным. Над каждой цифрой этажа имелись дополнительные пять цифр, назначения которых я не понимал. Словно на одном и том же лифте можно было приехать на разные девятые этажи.

За спиной шумно сопел этот придурок из отдела “П”. Я прямо затылком чувствовал его взгляд, с которым не сравнился бы и взгляд-сверло Виктора. Не знаю почему, но этот тип чуть ли не ненавидел меня, хоть и видел впервые в жизни.

Выражение лица Резо Эристави запомнилось очень хорошо. Сложилось впечатление, что за мной вдруг прибежал местный дурачок, не послушать которого, тем не менее, никто не мог. Из чего я сделал вывод, что либо таковое отношение Резо было конкретно к этому дёрганому типу, либо же к отделу, который он представлял, в целом.

Отдел Проклятий и Пророчеств… Н-да… Я ж ведь почти уже выехал на арбузной корке из этой ситуации с сигнатурой патриарха!.. Почти ушёл из Вотчины ни клят, ни мят! Мог бы сейчас спокойно поехать домой, успел бы как раз к Новому году. А там можно было бы и поиски тех прирождённых с Лениных портретов начать, а теперь…

Я тайком попробовал вынырнуть в обыденность, но ничего не получилось. Воздействовать на реальность не выходило вовсе, как будто я этого и не умел никогда.

Наконец, кабина лифта остановилась, и двери раскрылись. Этот этаж мало чем отличался от отдела юстиции, или какой там отдел я топтал в бессмысленных, как оказалось, поисках Резо. Такой же ковролин. Такая же полузапущенность и пыль. Хрен пойми кто в кабинетах — таблички висели за редким исключением. Разве что цвет стен был не зелёным, как в фойе и отделе юстиции, а тёмно-красным. Вид из окна в коридоре… другой, что ли… И никому до тебя нет дела, кроме какого-то полоумного растрёпы.

— Родин! Сюда! — выкрикнул чудак и резко выбросил руку, указывая куда именно мне следует пройти. Словно бы я был нашкодившим школьником у кабинета директора, а он, взъерошенный, похожий на тасманского дьявола в мятой белой рубахе навыпуск, — обиженным моей выходкой классным руководителем.

Я вошёл в кабинет с мыслью, что ещё немного, и наступит край. Разброд, неоправданная истерия какого-то хрена, словно я ему по гроб жизни задолжал, запустение — всё это очень сильно действовало мне на нервы. Не это я рассчитывал увидеть, ох не это. В питерском представительстве Вотчины творилось… а вот блядство и творилось, как сказал Виктор!