Love is above all (СИ)

— Александр Борисович и Леонид Николаевич уже, наверное, всё за меня сказали, но, позвольте, я добавлю ещё кое-что и от себя, — слегка прокашлявшись, я привстала со своего кресла, ощущая, как в помещении резко становится жарко, а в уголках моих глаз начинаются скапливаться слезы. — Дорогие мои коллеги, дорогие наши ребята, все те, кто сидят сейчас в этой студии и те, кто находятся за её пределами, я хочу сказать вам огромное спасибо. Спасибо за весь совместно пройденный нелегкий путь. То, что мы создаём, создавали здесь, действительно можно назвать каким-то, не знаю, чудом, что ли. За эти годы этот проект стал для меня большой частью моей семьи, моим домом. Я уже не буду оглашать все фамилии, мои коллеги сделали это за меня, но хочу, чтобы каждый из вас знал, что, как бы не сложилась наша дальнейшая судьба, мы никогда не перестанем быть одной семьёй. Хоть мы и сидим в этих горячо любимых креслах последний раз, в других креслах, например, у кого-нибудь из нас на кухне за чашечкой чая, я уверяю вас, мы вместе посидим ещё достаточно, — смахивая одинокую слезинку со своей щеки, я плавно повернулась в сторону Градского и Агутина. — Александр Борисович, Леонид Николаевич, вы сами знаете, я вас бесконечно и безмерно люблю и, самое главное, я считаю, уважаю. Вы оба были для меня примером все эти годы, и я хочу, чтобы примерами навсегда и оставались, — от моей уже затянувшейся, но трогательной речи зал бурно аплодировал, а я с трясущимися коленками повернулась к Билану, который все это время внимательно смотрел на меня. Я чувствовала. — Дима… — вдыхая побольше кислорода, я от волнения облизала сухие губы, чувствуя, как по щекам потекла уже новая порция слез. Ханова, ты стоишь здесь последний раз, соберись! — Наша история… история нашей с тобой дружбы… — черт, почему так тяжело говорить? — Всё началось благодаря этому проекту, благодаря всем этим замечательным людям. И я хочу, чтобы ты знал, что… — зажмурившись на пару мгновений, я уже не стала вытирать нескончаемые слезы, а просто смирилась и приняла тот факт, что сейчас вот такую Полю, заплаканную и зареванную, видят все телезрители. И пусть. — То, что мы вдвоём с тобой создали, для меня не ограничивается только рамками этого проекта. Мы никогда больше не увидимся в этой студии, но это не значит, что мы больше не встретимся вообще, — сквозь уже слипшиеся ресницы я видела, как Дима нервно потёр ладонью губы, а после и вовсе прикрыл рукой рот. Эти минуты, эти беспощадные секунды, что я говорила свою речь, стали, наверное, самыми откровенными и сложными за последнее время. — И я надеюсь, что за все эти несколько лет нам все же удалось с тобой… «прирасти плавниками», — и это лучшее, что можно было сказать, Ханова!

Засмеявшись сквозь слезы от своих же слов, я уже хотела присесть обратно на своё место, дабы мои колени в один момент не отказали и я не упала на пол, окончательно опозорившись. Однако Дима, резко вставший со своего кресла, элементарно не дал мне этого сделать. Билан за секунду преодолел расстояние между нами и, как только оказался рядом, тут же прижал меня к себе. Не знаю, для чего и почему это было сделано: для жаждущих страстей телезрителей или же в порыве эмоций, но такой заряжающий прилив энергии я не ощущала давно. От одного только прикосновения по всему телу пробежался ток. Спустя столько времени полнейшего игнорирования друг друга эти объятия показались мне чем-то нереальным и невозможным. Мне казалось, что весь мир вокруг просто замер и мы стоим сейчас только вдвоём. Такое вообще возможно? Я чувствовала на своей шее учащенное дыхание Димы и окончательно понимала, что я не хочу его отпускать.

— Прости меня, — сказав это максимально тихо и крепко вцепившись кулачками в чёрный мужской пиджак, я ещё сильнее прижилась к Билану, ощущая, как тот в свою очередь аккуратно вытер мои слёзы своей щекой. — Дима, прости меня, пожалуйста. Прости… — мне так хотелось прокричать эту фразу на весь зал, на весь телецентр, чтобы её услышали даже в самых укромных уголках здания, чтобы он знал, что я признаю, я осознаю свою вину. Со стороны наши объятия, возможно, выглядели как что-то привычное и вполне себе ожидаемое, но явно не для нас самих.

— Дети мои, у нас время, — синхронно поворачивая головы к сцене, мы все же нехотя выпустили друг друга из тёплых объятий под громкие аплодисменты зала, осознавая, что не имеем права занимать лишние минуты.

Дима ещё несколько секунд держал мою руку в своей, а после, неоднозначно улыбнувшись, всё же отпустил. Присаживаясь обратно в своё кресло, я никак не могла унять легкую дрожь в ногах и успокоить своё непослушное сердцебиение. Сейчас «прощаться с проектом» настала очередь Билана, и я искренне надеюсь, что он сделает всё правильно. Для нас обоих правильно.