Love of My Life. На всю жизнь

— Ничего. Просто я волнуюсь. Мы все волнуемся. Марк постоянно исчезает из дома. Он ни с кем не разговаривает. Ты напоминаешь ему о Луке. Он сам нам сказал. Когда ты находишься так близко, ему вдвойне тяжело. Да и тебе тоже тяжело, малышка. Я же вижу. Мы волнуемся за вас обоих.

К своему ужасу, я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами. Я не смогла сдержаться, они сами покатились по щекам и закапали на скатерть. Я вытерла лицо рукой и покачала головой.

Прохладная рука Стефано успокаивающе легла на мою.

— Я пыталась освободиться от Луки, но у меня ничего не получилось. И не получается, — сказала я.

— Может быть, стоит попытаться еще раз.

Я кивнула. Я чувствовала, что у меня начинается приступ клаустрофобии. В комнате было жарко, верхний свет выключили и вместо него в дальнем конце комнаты, возле камина, зажгли разноцветные фонарики. Дети включили караоке, и к неописуемому восторгу семейства горланили песню «Любой, у кого есть сердце».

— Прости меня, — прошептал Стефано, накрывая мою руку своей. — Я не хотел тебя расстраивать.

Я покачала головой.

— Ну что ты, Стефано. Дело не в тебе. Честно.

Громовой шепот Натали перекрыл гул голосов и пение детей.

— Вы только посмотрите на нее — наша вечно пьяная примадонна снова на сцене.

Лаура, которой была адресована эта реплика, вспыхнула и начала теребить свою салфетку.

Я почувствовала, как напрягся Стефано. Встав со своего места, он перегнулся через стол и тихо, но отчетливо произнес:

— Прекрати, Натали. Оставь Оливию в покое.

Позднее, когда мы убирали со стола, Марк спросил, о чем мы со Стефано говорили.

— Он считает, что я должна вернуться в Лондон, — ответила я. — Здесь все так считают.

— Нет, — испугался Марк. — Ты не должна, ты не можешь, только не сейчас!

— Он думает, что из-за моего присутствия в Уотерсфорде тебе тяжелее пережить смерть Луки.

— Если бы тебя здесь не было, я бы вообще сошел с ума, — Марк посмотрел мне в глаза. — Ты не должна бросать меня.

— Не волнуйся, — успокоила я его. — Я никуда не уеду.

Глава 16

Кабинет профессора находился на втором этаже здания исторического факультета. Это была большая комната с высоким потолком, которая, наверное, раньше служила гостиной. По периметру потолка шел лепной карниз, а сверкающая люстра свисала из центра огромной лепной розетки. Стены были увешаны видами Уотерсфорда разных лет. Я сразу заметила пейзаж, написанный в то время, когда город был еще совсем маленьким, и на том месте, где сейчас дом Анжелы и Маурицио, паслись овцы.

Впустив меня в кабинет, профессор вернулся за свой большой старомодный стол, на котором, радуя глаз, громоздились кипы книг и бумаг. Пол тоже был завален книгами и бумагами. К столу была прилажена пробковая доска, которую в три слоя покрывали бумажки с записями, сообщениями и списками неотложных дел.

В углу комнаты, под тремя высокими подъемными окнами, стоял еще один стол, поменьше, с выцветшими картонными папками и старым пыльным компьютером.

Я села на потертый кожаный диван, оказавшийся мягким и невероятно удобным. На ковре, который последний раз пылесосили неизвестно когда, стояли немытые чашки из-под кофе. В солнечном луче, пересекавшем комнату, плясали пылинки.

Профессор откашлялся, потер щеку и произнес:

— Итак, хм, да…

Я сидела, сложив руки на коленях, и улыбалась. Я изо всех сил старалась выглядеть, как настоящий ассистент. Моей целью было произвести впечатление умной, рассудительной и серьезной особы.

— Вы интересуетесь историей? — с американским акцентом спросил профессор. Это был высокий смуглый красивый мужчина всего на несколько лет старше меня.

— Да, — ответила я и подумала о том, что подтвердить это голословное утверждение мне нечем.

— Это хорошо, — сказал профессор. — Хорошее начало. Хотите кофе, э-э… мисс…

— Феликоне, — подсказала я. — Вообще-то я миссис. Я с удовольствием выпью кофе. Черный, без сахара, пожалуйста.

— Вы очень четко выражаете свои мысли, миссис Феликоне.

— Да.

Я потупилась и стала рассматривать свои руки.

Выйдя из-за стола, профессор обошел меня, просунул голову в двери и попросил девушку из приемной сделать кофе. После этого он вернулся на свое место. Казалось, он не имел ни малейшего представления, о чем меня спрашивать.

Я решила ему помочь и проявила инициативу.

— А какими именно исследованиями вы занимаетесь? — спросила я.

— Ну… Хороший вопрос. Я пишу историю Мариан Рутерфорд. Вы слышали про нее? — поинтересовался профессор.

— Конечно, — я почувствовала себя значительно увереннее. — Это американская писательница. Я выросла в Портистоне, знаю дом, где она жила, и все достопримечательности, которые с ней связаны. К нам каждое лето приезжали полные автобусы туристов на литературные экскурсии. Наверное, они и сейчас приезжают.

Профессор откинулся на спинку кресла и сложил руки домиком.

— Значит, вы знаете ее историю?

— Я знаю, что она приехала в Портистон по приглашению издателя и влюбилась в здешние места. Действие ее самого знаменитого романа «Эмили Кэмпбелл» разворачивается в Портистоне. Я даже могу показать место, откуда Эмили, предположительно, бросилась со скалы.