Love Tour

минировал на её лице. Она сидела на его кровати, над кото-

рой во всю стену красовался желтый, чуть почерневший по

бокам знаменитый банан Уорхола. Не хватало только ори-

гинальной надписи рядом: «Медленно снимай кожуру и

смотри», после чего, по идее, обнажалась бы розовая плоть

банана, но видимо, хозяева отеля усмотрели в этом призыв

к стриптизу для постояльцев и убрали надпись.

Держа перед собой зеркальце, горничная красила себе

губы ярко-красной увлажняющей помадой.

— Ой, извините, — смущённо пролепетала она, слегка

опешив от его внезапного вторжения и поспешно пряча

229

зеркальце с помадой в кармашек своего ажурного передни-

ка. — Я уже убрала у вас, сейчас ухожу.

Она встала и так метнула глазками, что можно было

завестись с пол-оборота.

— Нет, что вы, можете не уходить.

Юлий знал, конечно, что его внешность производила

на некоторых девиц определённое воздействие, и сразу по-

нял, что ему здесь может кое-что обломиться: он почти все-

гда безошибочно угадывал это по одному лишь взгляду.

— Не думал, что такие красотки… такие красотки рабо-

тают здесь горничными.

Красоткой её можно было назвать, лишь грубо ей поль-

стив, но лесть — это единственное, чего никогда не бывает

много. И как ни груба твоя лесть, как ни фальшива, любая

жертва скушает её за милую душу.

— Шутите, наверно? — зарделась она, поправляя рукой

волосы.

— Нисколько.

И тут обозреватель Юлий обратил внимание на её

пальчики. Это были те самые «дамские пальчики», от кото-

рых он со своей художественной натурой и тягой к прекрас-

ному всегда сходил с ума: удлинённые, округлые, с нежной, едва не прозрачной кожей. Те самые идеально оформлен-

ные породистые женские ручки с узкой ладонью, с хищно

выпуклыми заострёнными ноготками и завершённые безу-

пречным маникюром. Дамские пальчики, которым так и

хочется доверить самое ценное, что у тебя есть.

— Таким девушкам, как вы, — продолжил он, — не

номера убирать, а самим снимать номера где-нибудь за

границей.

— Скажете ещё, — разошлись её губы в улыбке: она на

миг представила это себе. Вот что ещё привлекало в ней —

её губы! Припухлые и растянутые, губы представительство-

вали на её лице. Слегка приоткрытые, подчёркнуто блудли-

вые, они всем своим видом выражали бесстыдство.

230

— Разве эти ручки созданы для такой работы?

— Все вы так сначала говорите, — потупилась она.

— А потом? — подошёл он к ней совсем близко.

— А потом начинаете приставать, — раскрыла она перед

ним все карты, — вы же лав-туристы? — усмехнулась она.

— И что?

— Да у вас только одно на уме.

— А разве это не у всех на уме? Разве это не может быть

на уме у такой девушки, как вы?

— Нет. Я совсем не по этим делам.

А при таком раскладе, самое верное, сейчас, — озада-

чить её, подумал Юлий.

— То есть вы считаете, что в отношениях между полами

не должно быть никакого примитивизма, а должна быть

некоторая возвышенность и отстранённость или, проще го-

воря, вульгарные понятия должны непременно замещаться

менее понятным научным языком или попросту облечены в

поэтическую форму?

Протараторив без всякого выражения эту дежурную

фразу, и тем самым «перегрузив» горничную, Юлий, не да-

вая ей опомниться, пока та пыталась вникнуть в суть сказан-

ного, осторожно подвёл её к восприятию другой своей мыс-

ли, которая теперь могла восприниматься ею как приказ.

— Ты знаешь, — прошептал он, перейдя ко всему ещё и

на «ты», — твои влажные губы просто созданы для поцелуя.

Это было странно видеть: но её губки разомкнулись

ещё шире в каком-то хищном оскале, и она как бы невзна-

чай провела по ним языком.

— Это, наверно, они от помады такие? — добавил он.

— Ну почему же от помады?

Юлий неожиданно привлёк её к себе, благо она была

одного с ним роста, и сорвал с её губ лёгкий поцелуй.

— У, какая прелесть, — завёл он глаза от восторга, —

какая прелесть, — и, не встречая особого сопротивления,

231

вновь жадно приник к её губам, и долго не отрывал своего

поцелуя, вращая языком, словно желая показать ей, что хо-

чет выпить её до дна, до последней капли. При этом он

нежно гладил кончиками пальцев её шею и даже под конец

слегка приподнял горничную, чтобы у неё в прямом смысле

слова земля ушла из-под ног.

— Это называется, знаешь, как? — выдохнул он, — по-

целуй души.

— Скорей всего, от души, — покусала она свои губы, —

всю помаду слизал.

— А есть ещё поцелуй бабочки, — присел он рядом с

ней на кровать.

— Это как? — заведённая им, она провоцировала его

уже сама.

— Это когда целуют лишь взмахами ресниц. Никогда

не пробовала?

— Нет.

— Тебя как зовут?

— Сусанна, — ответила она. — Или Жужа.

— Венгерка, что ли?

— Да. А ты знаешь, на кого похож? На этого, ну, кото-

рый… Тьфу, забыла. Такой же соблазнительный.

— Почему такой же? Я куда более соблазнительный, чем тот противный тип, которого ты забыла. А твои пальчи-

ки, ну, просто чудо, — взял он её руку и особым образом по-

целовал чуть ли не каждый её пальчик, задержавшись на