Love Tour

— А вы знаете, что к солнцу надо обращаться по имени, — принялась рассказывать за плетением Агния. — Это сейчас солнце для всех безымянное да безликое — рода среднего. А вот в старину у него было много разных имён. И столько же разных ликов — как мужских, так и женских. В разное время года солнце и звали по-разному. Зимой, когда оно рождалось, его звали Колядой. Весной солнышко превращалось в статного молодца Ярилу. Летом оно обращалось в девицу-красавицу Купалу, которую позднее зачем-то переиначили в парубка Ивана Купалу. Осенью же на смену ей приходила матушка Макошь. Та в свою очередь и рожала зимой Коляду. Так вот, по кругу, и двигалось колесо года, и каждые три месяца одно лицо у солнца сменялось другим. Реальным подтверждением такого мироустройства является четырёхликий Збручский идол, который стоит на Софийской площади в Киеве: у него два лика мужских, а два лика женских.

Ярослав, тем временем, занеся в бусик косу, вынес из него грабли и, сгребя скошенные стебли, связал из них шесть снопов. Затем он сбил из привезённых планок крест высотой в два метра, после чего прибил к основанию креста что-то наподобие двух метровых ножек.

— А что это Ярослав там делает? — с недоумением спросила сестрица Эвелина.

— Своё подобие на длинных ножках, — усмехнулась Агния. — Папа Карло явно хочет всех нас удивить.

 — Это будет что-то типа Буратино? — предположила сестрица Магдалина Мария Михайловна.

— Ага. Только у того был длинный нос. А у этого будет длинным кое-что другое.

— Ну, серьёзно.

— Он ведь Ярослав, поэтому и создаст нам сейчас того, кто будет славить Ярилу.

В подтверждение этих слов Ярослав нанизал один из снопов на ножку, после чего привязал его бечёвкой к основанию креста.

— А, — поняла сестрица Елена, — он делает чучело.

— Да, чучело Ярилы, которому издавна поклонялись славяне на этих землях.

Сестрицы-богини нацепили себе на голову сплетённые веночки и стали красоваться друг перед другом, у кого какой красивее.

Вскоре чучело Ярилы обросло со всех сторон зелёными снопами. На руки и туловище была надета белая холщовая рубаха, на ноги - серые холщовые штаны. Сверху была насажена тряпичная голова, набитая соломой, с пришитым носом и ушами, с чёрными пуговицами вместо глаз и с нарисованным алой помадой ртом.

— В годовом круге Ярило олицетворяет собой не только весну, но и мужское начало, — сказала Агния. — На кого Ярило взглянет, тому и любовь свою подарит.

В подтверждение этих слов Ярослав прикрепил Яриле между ног вздыбленный метровый осиновый кол с двумя надувными шариками.

— Ну и причиндалы! — расширились глаза у одной сестрицы.

— От такого прибора я б не отказалась! — сказала другая, погладив метровый кол, чем вызвала всеобщий и безудержный смех.

— Да, ладно, — катаясь по траве от хохота, сказала третья, — если такой в себя принять, он же до гланд достанет, глядь!

— А если взять его в рот, — добавила четвёртая, — то он до задницы дойдёт.

— Так и не берите его, — посоветовала им пятая, — накол он вам нужен.

— Ой, уморилась я с вами, сестрицы, — сказала шестая и с нежностью прижалась к холщовой рубахе Ярилы.

— Ой, дайте и мне с ним обняться! И мне!! — наперебой заголосили сестрички-богини, и со всех сторон прилегли к нему, схватившись за кол руками.

— Нет, он мой, никому я его не отдам!

Когда все утихли, Агния продолжила:

— В круге столетий Ярило олицетворяет собой патриархальное начало. И как вы понимаете, сегодня ночью мужская власть закончится. А затем, — торжественно объявила она, — настанет наше время – время Купалы!

КЛЮЧ К СЕРДЦУ

Закинув ноут в рюкзак, а рюкзак себе на плечи, Серж бросил взгляд на опустевшую скамейку перед собой и с удивлением обнаружил, что она усыпана жёлтыми лепестками.

Покинув сквер под каштанами, он вышел на Театральную площадь, где в глаза ему бросилась оригинальная колоннада, воздвигнутая на фронтоне во всю ширину фасада, и нарисованный на стене герб города с тремя золотыми лозами и с двумя гроздьями винограда. Под гербом располагалась полукруглая сцена, на которую по ступенькам взбиралась маленькая Лена, убегавшая от йоркширского терьера.

— Лена, а ну, вниз! — кричала ей мама, стоявшая возле книжной раскладки и удерживающая на поводке декоративную собачку.

 За книжной раскладкой стояла та самая «о боже мой, какая жопа», которая так поразила воображение экстравагантного фрика-нувориша. Ну, как можно было такое пропустить?

Низко посаженные джинсы, открывавшие пупок и суженную талию, так сильно обтягивали гитарные бёдра молоденькой и симпатичной продавщицы, что едва сдерживали их натиск и словно готовы были разорваться в любой момент.

Это была просто секс-бомба какая-то, затянутая в джинсы!

Глаз оторвать от неё было невозможно.

Словно заворожённый, Серж шёл прямо на неё.

Длинные светлые волосы. Манящие губы. Узкие плечи. Нескромный вырез облегающего топа, откуда так и выпирала явно пятого размера грудь.

Серж подошёл к раскладке и сделал вид, будто разглядывает книги.