Он оглянулся и увидел открытые двери. Аггагавканье доносилось из соседнего помещения; там раньше хранили птичий корм, но теперь оттуда все вывезли. Через все хранилище проходил узкий стальной мостик, а под ним был глубокий бункер, похожий на старый бассейн. Теперь этот бункер разделили на отсеки железными перегородками, и в каждом отсеке бродили звери, страшнее которых Индриди никогда в жизни не видел. Это были песцы величиной с белого медведя; они аггагавкали и бегали кругами, пускали слюну и рычали.
Индриди никогда особо не интересовался песцами, и по какой-то причине никто не захотел или даже не подумал рассказать ему, что фабрику решили отдать песцам, оранжерею медовых роз снести, а лужайку с цветами разорить. Возможно, никто не понимал, как лучше сформулировать для него эту новость, «с какой стороны подойти». Тем временем Индриди подошел ближе, и перед его глазами сами собой всплыли все мыслимые факты о песцах, богато иллюстрированные изображениями:
Когда викинги
Здесь будет фото сельского охотника с сыном и песцом в руке.
Подпись: до того, как измельчать, средневековый песец был одним из самых опасных хищников на планете.
Породу VikingCentury Fox вывели специально для парка развлечений LoveSaga
Пока в ушах Индриди звучал этот текст, начитанный убаюкивающим электронным голосом актера Рюрика Харальдссона, он разглядывал этих страшных серых зверей, которые рычали, аггагавкали и втягивали носом воздух, ведь от приближавшегося Индриди пахло человеком. В воздухе, подвешенные за крюки на цепях, висели кровавые туши скота; с равными промежутками они опускались, звери набрасывались на них, отдирали от них окорок или спинку и ложились обратно, грызя оторванный кусок. Пол вокруг них был покрыт костями и кровью вперемешку с соломой, перьями и дерьмом. Стояла отвратительная вонь.
– Аггагагг! – рявкнул песец в ближайшем отсеке. Несчастный Индриди отшатнулся назад, еще крепче сжимая птичью тушку. Потом он все-таки осторожно прокрался на середину мостика. В металлических плитах были щели, и он видел песцов прямо у себя под ногами. Они хватались зубами за опоры мостика, так что железо звенело, и трясли их, пытаясь скинуть человека. У песцов были такие пасти, что откусить они могли одним махом ему голову, лапы были короткие и мощные, а шкуры – мягкие, словно меховая шуба.
Словно меховая шуба. Индриди не спал вот уже 200 лет. Душа его была расколота пополам, сердце разбито вдребезги, легкие залиты бетоном, а глаза слезами. Его одолевали усталость и грусть. Он так устал, что перестал видеть звериные клыки; каждая доля секунды казалась ему часом. Он видел теперь только мягкий мех повсюду; мех, лежащий на полу бункера, словно ковер, подушка или диван, рычащий и урчащий мягкий мех, в который можно завернуться и заснуть. Индриди бросил птицу, залез на перила, примерился к ближайшему холму меха, закрыл глаза и дал себе упасть в бункер. Но дна он не достиг. Мех прыгнул ему навстречу, Индриди увидел пугающе огромную, глубокую и красную пещеру, а потом пасть с грохотом захлопнулась.
– Аггагагг!!!
Сигрид