Ловец

Тэд был способен почувствовать аромат лукавства. Но запах всегда становился тем отчетливее, чем сильнее волновался собеседник. А едва уловимые ноты вранья ловца не устраивали. В деле же убийства Элгриса осечек быть не должно. Потому сейчас он решил планомерно и расчетливо довести этих двоих до нервного срыва. Лишь когда эмоции обнажены, можно абсолютно точно отличить правду ото лжи.

— А если я откажусь? — с вызовом, в котором, впрочем, сквозил неприкрытый страх, выкрикнул Мьярик.

— Ваше право, но не обессудьте, если следующая наша встреча пройдет в застенках Оплота, — Тэд блефовал, но лишь отчасти. Да, ловцы были законом, с которым приходилось считаться и аристократии, но считаться чуть меньше, чем простому люду. Все же деньги — это отчеканенная власть. А последняя умеет договариваться даже с правосудием.

Вопросов больше не последовало ни от Ангелины, ни от ее любовника. Хозяйка лишь процедила:

— Спрашивайте, — и присела на козетку.

Мьрик так и остался стоять посреди комнаты, рассеянно озираясь по сторонам.

— Как долго вы состоите в любовной связи? — Тэд не миндальничал.

Если эти двое — любовники больше трех лет, то тогда вырисовывался и мотив для убийства Томаса. Да, сэр Элгрис даже после своей кончины не узнал, что супруга ему не верна. Но вдруг факт измены должен был вот-вот вскрыться, и Мьярик решил его убить? Хотя, глядя на красивое, породистое лицо с трясущимся сейчас подбородком в это верилось слабо.

Стальные нервы в этой паре были отнюдь не мужской прерогативой. Гораздо легче казалось представить Ангелину в роли убийцы супруга. У нее-то, как успел оценить ловец, хватило бы на это и силы духа, и выдержки.

Вдруг Томас, узнай о том, что является обладателем раскидистых рогов, потребовал бы развода и оставил бы Ангелину без шиллинга за душой? Тогда…

Все это пронеслось в голове Тэда еще в ту секунду, когда он только увидел мать Шенни в объятиях любовника, и сейчас ему нужно было подтверждение. Однозначные ответы на конкретные вопросы.

— Это не имеет… — меж тем брызгая спесью, как тявкающая дворняга слюной, возразил Мьярик.

Ловец лишь повернул голову и в упор посмотрел на любовника. Этот аристократ вызывал в нем лишь одно чувство — брезгливость.

Страх и высокомерие — Мьярик казался набит ими под завязку. И сейчас эти два чувства кидали его, как волны утлую лодчонку в шторм, то заставляя бросаться высокопарными фразами, то замолкать на полуслове.

«Прямо как истеричная дамочка, которая не может решиться, то ли ей падать в обморок, то ли повременить, — подумал Тэд. — Что в нем нашла эта Ангелина, кроме слащавости? Хотя, может, у аристократии в моде рафинад и приторность?»

Мьярик внешне напоминал классическую статую: исключительно правильные черты и пропорции лица, тела. Прямой нос, четко очерченные скулы и губы, алебастровая кожа, что выдавала в нем выходца из северных секторов. Волосы цвета спелой пшеницы длиной до плеч, заплетенные в косицу. Добавить к этому голубые глаза, элегантность и надменность, которые многие женщины принимают за величие… Мьярик обладал той внешностью, на которую так падки юные девичьи сердца. И не совсем юные — тоже.

Эти двое — Мьярик и Ангелина — представляли собой идеальную пару. Красивая обертка, а под ней… У одного — напыщенность, у другой — стервозность. Но оба — красивы, утонченны и бездушны, как манекены.

— Итак, как долго? — Тэд повторил свой вопрос в звенящей тишине.

На этот раз не звучало эмоций, ибо ответила Ангелина:

— Одиннадцать лет. Одиннадцать лет мы любовники. Я надеюсь, что данная информация не выйдет за пределы этого кабинета? Хотя и не могу понять: какое отношение это имеет к смерти моей дочери?

— Смерти? Ваша дочь жива, здорова, и даже плещет энергией через край. Я бы даже сказал, что порою она горит ею, как факел.

Ангелина сглотнула и зашарила рукой по ткани козетки, как слепая. Она поняла намек ловца и была полностью дезориентирована. Мало того, что дочь жива (а не поднятый некромантом зомби, как родительница решила поначалу), так она еще и стала магом!

Видя то, что мать Шенни утратила твердую почву под ногами, и (что самое главное) ее самоконтроль сейчас капитулировал (еще чуть-чуть, и начнется ее величество Истерика), Тэд резко встал, подошел вплотную и чуть наклонился. Он буквально навис над Ангелиной и, глядя ей в глаза, четко, чеканя слова, спросил:

— Это вы виновны в смерти вашего мужа, Томаса Элгриса?

Вопрос оказался столь неожидан, что хозяйка помимо собственной воли, не осознавая, что говорит, прошептала:

— Нет.

А ловец прислушался к себе. Она не врала. Он не чувствовал вкуса лжи. На языке ощущалась лишь кристальная, льдистая правда. Как лист мяты, припорошенный снегом. Но все же он задал вопрос повторно, чуть переформулировав:

— Вы нанимали убийц для устранения вашего мужа?

— Нет, — Ангелина смотрела на Тэда широко распахнутыми глазами.

Но вот она моргнула и начала приходить в себя, осознавать, что вопросы, которые задает ей ловец, касаются не дочери, а супруга, и уже открыла рот для гневной тирады, как Тэд резко отстранился. Развернувшись на каблуках, он повернулся к Мьярику.