Ловец сбежавших невест

- Слушаюсь, Король Тьмы, - пробасил он густым голосом, стаскивая с головы колпак и кланяясь Генри. Растрепанный, вмерзший в кровавый лед некромант на плахе корчился и дышал так, будто легкие его были полны крови. Но он был рад вмешательству Генри; и когда кровавое чудовище с топором исчезло, некромант замер, словно провалившись в спасительный обморок.

Генри, не говоря больше ни слова, подкинул вверх камешки магии, и они яркими белыми звездами засияли в черном небе.

- Тихо чтобы тут было! - сурово велел Генри, распахивая окно пошире и задергивая занавесями звездный свет.

Однако!

Генри обернулся ко мне; свет сделал его лицо немного мягче, но  лишь немного. Его вызывающая, порочная красота резанула мое сердце как грани алмаза - тонкое стекло, и я испытала непреодолимое желание поклониться ему, опустить лицо к самым его ногам, и умолять о пощаде.

Он смотрел на меня тяжелым взглядом исподлобья, порочно, и я понимала, что пропала, что готова продать ему свою душу за самую скромную плату.

- Ах, вот отчего вас Князь Полуночи не любит, - пробормотала я. - Ваш титул посерьезнее будет….

- И поэтому - тоже, - с улыбкой ответил Генри, подходя ко мне вплотную. - Он просто знает, что я сильнее него. Обращая меня, он сильно рисковал; и риск его не оправдался.

Ему, казалось, не нужно касаться застежек на моей одежде - они сами расстегивались под его взглядом. Я чувствовала, как наливаются жарким стыдливым румянцем мои щеки, когда под чуткими пальцами Генри раскрылся мой корсет, моя защитная скорлупка, оставившая меня в руках Генри совершенно беззащитной.

- Может, закроем окно, - пискнула я, когда Генри склонился надо мной и поцеловал в шею, в то самое место, где двумя точками был обозначен его давешний укус.

- Зачем? - удивился Генри, неторопливо стаскивая с моих плеч тонкую белую рубашечку, сминая в ладони кружева и атласные нежно-розовые тонкие ленточки. - Призраки не посмеют заглянуть сюда.

- И все же страшно, - шепнула я, когда Генри отыскал мои губы своими.

- Самое страшное и опасное существо, - промолвил Генри, скидывая на пол свой щегольской жилет и сорочку вслед за ним, - Король Тьмы, тут, рядом с вами. А вы просите закрыть окно?..

- Только не говорите, что вы перешли на сторону зла и разврата, - умоляюще шептала я, ощущая, что Генри несет меня, и опускает в постель, в чистое белье, в мягкую перину.

- Я остался тем же, кем и был, Энди, - отвечал Генри, бесстыдник Генри, стаскивая с меня панталоны и целуя мои колени так невинно и трепетно, что я на миг забылась, не допуская и мысли, что он может задумать что-то неприличное и бессовестное.

Но он задумал.

Как только белье мое соскользнуло с меня, мои ноги - о, стыд! - оказались на плечах бессовестного Генри, и я почувствовала, как он целует меня там, где и думать стыдно, тревожит языком так, что все тело мое свело судорогой. Смотрит туда, куда джентльмену смотреть просто недопустимо, разглаживает пальцами и трогает языком!

Мама!

- Генри! - заверещала я, поднимаясь на локтях и умирая от стыда. В этой развратной позе, в поведении Генри, в его откровенной ласке было много бесстыдства, которое острыми иглами накалывало щеки и прижигало нестерпимым блаженством местечко, которое - о, стыд! - Генри лизал и целовал. Стыд жег меня, как кипяток рака, опущенного в кастрюлю, но больше обжигали его поцелуи - до судорог, до криков, которыми я щедро награждала моего бессовестного мучителя.

- Генри, - проскулила я, с ужасом наблюдая, что он вытворяет с моим телом. Ответом мне была его ладонь, властно легшая на мой трясущийся живот и прижавшая меня крепче к его ласкающим губам. Непередаваемое наслаждение, перемешанное со стыдом, ударило в мою голову, затопило мой разум, и я упала в постель, комкая простыню, извиваясь, изо всех сил стараясь совладать с накатывающим наслаждением.

Но чем больше я сопротивлялась, тем сильнее оно овладевало мною, и я… вела себя совершенно непотребно. Своими собственными руками я прижимала изо всех сил ладонь Генри к своему пылающему естеству, отвечая на его поцелуи, которые были - небеса святые, простите меня! - совершенно развратными.

Но я словно с ума сошла;  и это безумие сделало меня просто развратницей.

Я покорно легла так, как велели мне сильные руки Генри, сама развела колени и прижалась к нему животом, грудью в едином порыве, когда он снова овладел моим телом.

- Генри, - хрипло произнесла я, нетерпеливо извиваясь, закрыв свои бесстыжие глаза, - Генри, укусите меня! Как тогда, в лесу! Укусите…

- Что!? - Генри на миг замер, даже приподнявшись надо мной, бессовестной соблазнительницей. - Укусить, Энди?! Вы шутите?

- Генри, - прошептала я жарко, облизнув губы, жаждущие его поцелуев. - Это такое непередаваемое удовольствие… укусите! Я хочу этого…

- Энди, - я почувствовала, как все его тело задрожало, борясь с адовым искушением. - Не просите меня об этом… это слишком сладко, слишком желанно, чтобы я мог сказать вам «нет»…

- Но вы же всегда можете остановиться, Генри, - не унималась я. - Укусите!