Ловец снов

Перлмуттер резко повернул к Андерхиллу. Мелроуз попытался последовать за ним, поскользнулся и с проклятиями плюхнулся на задницу. Перлмуттер тронул Андерхилла за плечо и от души понадеялся, что маска хотя бы отчасти скроет его изумление: Андерхилл, казалось, постарел на десять лет с той минуты, когда вышел сегодня утром из школьного автобуса.

Подавшись вперед, Перли завопил, перекрывая вой ветра:

— Курц в пятнадцатой! Не забудьте!

Андерхилл нетерпеливо отмахнулся, давая понять, что не забудет, и вновь повернулся к типу из автопарка. Теперь Перлмуттер его узнал. Бродски, вот он кто. И прозвище у него — Дог.

Командный пост Курца, размещенный в громадном “виннебаго”, внушительном трейлере (в фильме его наверняка отвели бы под жилище звезды или главного режиссера), находился в нескольких шагах отсюда. Перли ускорил шаг, храбро встречая порывы ветра и бьющие в лицо снежинки. Мелроуз бежал рядом, на ходу стряхивая снег с комбинезона.

— Ну же, командир, — умолял он, — неужели так-таки ничего не знаете?

— Нет, — отрезал Перлмуттер. Он и в самом деле понятия не имел, зачем Курцу понадобился жалкий поваришка, да еще в такой суматохе. Но и он, и Мелроуз чувствовали, что это не к добру.

2

Оуэн повернул голову Эмила Бродски, надвинул маску ему на ухо и потребовал:

— Расскажи еще раз. Не все, только о той части, что ты назвал мозготрахом.

Бродски не возразил, хотя прошло не менее десяти секунд, пока он собрался с мыслями. Оуэн его не торопил. Впереди ждала встреча с Курцем, а после нее предстояло выслушивать отчеты команды, переворошить гору бумаг, и Господу одному известно, сколько еще всего, но он нюхом чуял, что дело важное.

А вот скажет ли он об этом Курцу или нет, еще неизвестно. Посмотрим…

Наконец Бродски повернул голову Оуэна, прислонил к его уху свою маску и начал рассказ, на этот раз более подробный, но в основном тот же самый. Он шел по полю мимо магазина, беседуя одновременно с Кембри и с головной машиной бензозаправщиков, когда кто-то словно пробрался в его голову. Он вдруг оказался в старом захламленном сарае, с кем-то, кого так и не сумел разглядеть. Мужчина никак не мог завести снегоход и просил Дога помочь ему. Подсказать, что неладно с мотором.

— Я попросил его открыть капот, — орал Бродски в ухо Оуэна. — Он так и сделал, и мне показалось, будто я гляжу сквозь его глаза, но при помощи моего мозга.., понимаете?

Оуэн кивнул.

— Я сразу понял, в чем дело — кто-то вытащил свечи. Поэтому велел парню поискать, что он и сделал. Что мы оба и сделали. И точно, они мокли в банке с бензином на верстаке. Мой па делал то же самое со свечами своего “лон-боя”, когда наступали холода.

Бродски смолк, явно смущенный либо тем, что говорил, либо тем, как, по его мнению, выглядит со стороны. Оуэн знаком велел продолжать.

— Ну вот и все.., почти. Я сказал ему вытащить свечи, протереть и вставить. Все как обычно. Сколько раз я помогал парням чинить машины, если не считать того, что.., был не там. Здесь. Все время здесь. Ничего этого не было на самом деле.

— И что дальше? — заорал Оуэн. Оба кричали во весь голос, но при этом оставались в таком же вакууме, как священник и кающийся в исповедальне.

— Двигатель завелся с первой попытки. Я посоветовал ему проверить бензобак. Оказалось, что он полон. Парень сказал “спасибо”. — Бродский ошарашенно потряс головой. — А я ответил “без проблем, босс”. И тут я вроде бы плюхнулся в собственную голову, и оказалось, что все вокруг по-прежнему. Мы с Кембри идем по полю. Считаете меня психом?

— Нет. Но хочу, чтобы вы пока держали это при себе. Плотно сжатые губы под маской растянулись в ухмылке.

— О, и тут без проблем. Я.., я просто.., нам приказано докладывать обо всем необычном, и я подумал…

Быстро, не давая Бродски времени на размышления, Оуэн отчеканил:

— Как его звали?

— Джоунси Три, — ответил Дог и тут же вытаращил глаза:

— Мать твою! Понятия не имел, что смогу ответить.

— Как, по-вашему, это что-то вроде индейского имени? Вроде как Сонни Убийца Шестерых или Рон Девять Лун?

— Возможно, хотя… — Бродски приостановился, наморщил лоб и выпалил:

— Это ужасно! Не когда все происходило, но позже.., при одной мысли о таком.., это все равно.., все равно… — Он понизил голос. — Все равно что тебя изнасиловали, сэр.

— Оставь, — сказал Оуэн. — Постарайся забыть. У тебя много дел?

— Не очень, — улыбнулся Бродски. — Всего несколько тысяч.

— В таком случае вперед.

— О'кей.

Бродски отступил, но тут же обернулся. Оуэн смотрел на загон, где раньше содержались лошади, а теперь томились люди. Большинство задержанных заперли в сарае, но дюжину-другую согнали на выгул, словно для какой-то гротескной вечеринки. Предоставили утешаться в компании друг друга? Какой-то длинный парень стоял поодаль. Тощий, понурый, в огромных очках, словно настоящий филин. Бродски перевел взгляд с обреченного филина на Андерхилла:

— Вы не собираетесь послать меня в психушку? Или к шринку?

Разумеется, ни тот, ни другой даже не подозревали, что костлявый парень в старомодных роговых очках и есть настоящий шринк.