Ловец снов

Голова Курца быстро, словно у готовящейся ударить гадюки, метнулась вбок, и Перлмуттер разглядел лицо босса. Безумие было впечатано в каждую черту так же отчетливо, как боевая раскраска индейца. В этот момент все, что прежде Перлмуттер думал о своем командире, развеялось прахом.

— А ты, малыш? Слушаешь? Потому что ты тоже вестник. Вы оба вестники.

Перли кивнул. Дверь открылась, и он с непередаваемым облегчением увидел Оуэна Андерхилла. Взгляд Курца метнулся к нему.

— Оуэн! Дружище! Еще один свидетель! Еще один, благодарение Богу, еще один вестник! Ты слушаешь? Понесешь ли слово дальше из этого счастливого места?

Бесстрастный, как игрок в покер на высокие ставки, Андерхилл кивнул.

— Прекрасно! Прекрасно!

Курц вновь обратил внимание на Мелроуза.

— Цитирую из Военного устава, третий помощник повара. Часть 16, раздел 4, параграф 3. “Использование неуместных эпитетов, направленных на оскорбление по признаку всякого рода различий, как-то: расовых, этнических, а также по половому признаку, противоречат морали и правилам поведения военнослужащих. Если таковой проступок доказан, виновный наказывается военным трибуналом или полевым судом в лице соответствующего командного состава”, конец цитаты. Соответствующий командный состав — то есть я, нарушитель устава, использующий неуместные эпитеты, — то есть ты. Все налицо. Понятно, Мелроуз? Сечешь фишку?

Мелроуз что-то забормотал, но Курц оборвал его. Оуэн Андерхилл стоял в дверях, не двигаясь с места, не замечая, как на волосах тает снег и сбегает по прозрачной маске как пот. Стоял и сверлил Курца взглядом.

— А теперь, третий помощник повара Мелроуз, должен добавить: то, что я процитировал здесь, в присутствии свидетелей, хвала Господу, называется “правила поведения”, что означает: никакой трепотни о лягушатниках, фрицах, макаронниках и краснозадых. Сюда же, применительно к данной ситуации, можно отнести и космических ниггеров. Без всяких оскорблений, надеюсь, ты это понял?

Мелроуз попытался было кивнуть, но, теряя сознание, пошатнулся. Перли схватил его за плечи и выпрямил, моля Бога, чтобы Мелроуз не грохнулся навзничь, прежде чем все это кончится, и Господу одному известно, что Курцу взбредет сотворить с Мелроузом, если у того хватит наглости отключиться, прежде чем босс дочитает проповедь.

— Мы собираемся стереть с лица земли этих вторгшихся сюда незваными мудозвонов, и если они когда-нибудь попробуют вернуться на Терра Фирма, оторвем их коллективную серую голову и отсечем коллективную серую шею, если же они станут упорствовать, применим их собственную методику, которую уже почти освоили, обрушившись на место их обитания в их же кораблях или подобных, созданных “Дженерал электрик” или “Дюпон”, и хвала Господу “Майкрософту”, оказавшись там, сожжем их города или ульи, или чертовы муравейники, где там они живут, польем напалмом их янтарные волны пшеницы, сровняем с землей величие их пурпурных гор, хвала Господу, Аллах акбар, мы наполним огненной мочой Америки их озера и океаны ..Но мы проделаем все это самым пристойным и приличным образом, без оскорблений по признаку различий пола, религиозных, расовых или этнических. Мы сделаем это, потому что они имели дерзость явиться не к тем соседям и сунулись не в ту дверь. Это не Германия тридцать восьмого и не Оксфорд, штат Миссисипи, шестьдесят третьего. Ну как, мистер Мелроуз, сумеете передать мои слова остальным?

Глаза Мелроуза закатились так, что из глазниц устрашающе слепо смотрели белки, колени подогнулись. Перлмуттер снова вцепился ему в плечо, в надежде удержать, но на этот раз фокус не удался. Мелроуз рухнул, как подрезанный колос.

— Перли, — прошептал Курц, и когда эти прожигающие насквозь глаза обратились на него, Перлмуттер самым позорным образом струсил. Как никогда в жизни. Мочевой пузырь казался раскаленным переполненным мешком, который вот-вот лопнет и брызнет содержимым прямо в комбинезон. Он мучительно ощущал, что если Курц увидит темное пятно, расплывающееся в паху адъютанта, пристрелит без всякой пощады, особенно в нынешнем настроении.., но все эти соображения мало помогали. Наоборот, только хуже становилось. Еще немного, и…

— Да, с.., босс?

— Как, по-вашему, он донесет весть? Сумеет передать мои слова? Достаточно ли он впитал открытую ему мудрость или слишком озабочен своей проклятой старой ногой?!

— Я.., я… — Но тут Андерхилл кивнул, едва заметно, и Перли мигом воспрял духом. — Да, босс, думаю, он слушал внимательно.

Курц, сначала несколько удивленный пылом адъютанта, все же слегка отмяк и обратился к Андерхиллу:

— Как насчет вас, Андерхилл? Считаете, он передаст весть?

— Угу, — пробурчал Андерхилл. — Если дотащить его до лазарета, прежде чем он истечет кровью на вашем ковре. Уголки губ Курца чуть поднялись:

— Позаботься о нем, Перли, ладно?

— Немедленно, — сказал Перлмуттер, устремляясь к Двери и награждая Андерхилла взглядом, исполненным бесконечной благодарности, который тот, в свою очередь, то ли проигнорировал, то ли просто не заметил.