Ловец снов

— Что это вы делаете? — в ужасе кричит Джоунси. — Хотите, чтобы он это съел?! Да вы спятили!

У парня, держащего дерьмо, поперек переносицы белеет лента пластыря, и Генри едва не взрывается смехом, узнав героя. Вот так вмастил! Ну прямо по заказу! Они хотели взглянуть на “киску” королевы бала, а наткнулись на короля, чей футбольный сезон завершился без особых трагедий, если не считать сломанного носа, и который теперь развлекается на свой лад, пока остальная команда тренируется к ближайшему матчу.

Ричи Гренадо, очевидно, не понял, что узнан: он пялится на Джоунси. Его застали врасплох, и кроме того, голос Джоунси полон такого неподдельного отвращения, что Ричи в первую минуту теряется и делает шаг назад. Но тут же сообразив, что малый, посмевший говорить с ним таким укоризненным тоном, моложе года на три и легче на сотню фунтов, снова поднимает опустившуюся было руку.

— Я заставлю его сожрать этот кусок дерьма, — говорит он. — А потом отпущу. И ты брысь отсюда, сопляк, если не хочешь половину.

— Да, отвали, — вступает третий. Ричи Гренадо — здоровый бычок, но и ему далеко до этого амбала, ростом этак в шесть футов пять дюймов, с изъеденной фурункулами физиономией. — Пока не…

— Я знаю, кто вы, — обрывает Генри. Взгляд Ричи переползает на Генри. Настороженный и одновременно раздраженный.

— Уе, сынок, да побыстрее. В последний раз предупреждаю.

— Ты Ричи Гренадо. Я видел твое фото в газетах. Что, по-твоему, люди скажут, если мы раззвоним по всей округе, на чем тебя поймали?

— Никому вы ничего не раззвоните. Потому то мертвые молчат, — шипит тот, которого зовут Дунканом. Светло-русые грязноватые волосы беспорядочной конной лохматятся вокруг лица и падают на плечи. — Пшлн отсюда! Кому сказано!

Генри, не обращая внимания, в упор смотрит на Ричи Гренадо. И ничуточки не боится, хотя сознает, что этим троим вполне по силам растоптать их в лепешку: он пылает бешеной яростью, такого с ним никогда еще не было. Парень, стоящий на коленях, явно из слабоумных, но не настолько, чтобы не понимать, что эти трое намеренно мучают его, сначала порвали майку, потом…

Генри в жизни еще так не был близок к хорошей трепке, но это волнует его меньше всего. Стиснув кулаки, он подступает к парням. Малый на земле громко всхлипывает, опустив голову, и звук отдается эхом в мозгу Генри, подогревая злость.

— Я всем расскажу, — повторяет он, и хотя угроза звучит по-детски, ему самому так не кажется. И Ричи тоже. Ричи отступает, и рука в перчатке с зажатым в пальцах куском дерьма снова обвисает. Впервые за все время он тревожно озирается. — Трое на одного, на слабоумного малыша, мать твою, парень! Я скажу всем, скажу, я знаю, кто ты.

Дункан и громила, на котором нет школьной куртки, встают по обе стороны Ричи. Мальчик в трусах оказывается за их спинами, но Генри все еще слышит пульсирующий ритм его рыданий, он отдается в голове, бьет в виски и доводит до безумия.

— Ну ладно, сами напросились. — Амбал обнажает в ухмылке черные ямы на месте выбитых зубов. — Сейчас мы вас прикончим.

— Пит, если они подойдут ближе, беги, — говорит Генри, не сводя глаз с Ричи Гренадо. — Беги домой, зови мать, пусть звонит в полицию. А вам троим никогда его не словить. Хер догоните, — Это точно, Генри, — звучит в ответ тонкий, но ничуть не испуганный голос Пита.

— И чем сильнее вы нас изобьете, тем хуже вам придется, — говорит Джоунси. Генри уже закаленный боец, но для Джоунси подобное событие — настоящее откровение, так что он вызывающе посмеивается. — Даже если вы в самом деле нас убьете, что это вам даст? Пит и в самом деле здорово бегает, и он всем расскажет.

— Я тоже бегаю быстро, — холодно парирует Ричи, — и поймаю его.

Генри наконец оборачивается, сначала к Джоунси, потом к Биву. Оба стоят насмерть. Бив даже кое-что предпринимает: нагибается и подбирает с земли пару булыжников размером с яйцо, только с зазубренными краями, и принимается многозначительно ими постукивать, перебегая взглядом суженных глаз от Ричи к громиле. Зубочистка во рту агрессивно подпрыгивает.

— Как только они подойдут ближе, кидайтесь на Гренадо, — командует Генри. — Тем двоим Пита не достать.

Он смотрит на Пита, бледного, но не струсившего: глаза сияют, ноги нетерпеливо приплясывают, готовые сорваться с места.

— Пит, скажешь матери, где мы. Пусть пришлет сюда копов. И не забудь имя этого мудака. — Обвинительным жестом окружного прокурора он указывает на Гренадо, взгляд которого снова становится нерешительным. Нет, не только. Испуганным.

— Ну же, ослоеб, — подначивает Бивер. Нужно отдать ему должное, всегда выберет лучший эпитет. — Я тебе еще раз нос подправлю. Только последний трус бросит свою команду из-за свернутого шнобеля!