Ловец тумана

Но некогда было раздумывать. Защищаясь от атак алебардщиков, Северин рубанул наотмашь, развалил напополам древко вражеской алебарды, меч, продолжая движение, врезался в плоть. Полетела куда-то вбок, оставляя шлейф из мелких темных капелек, голова в шлеме с зелеными перьями.

Второй страж размахнулся, рубанул лезвием алебарды. Северин увернулся от удара, махнул в ответ сжатой в кулак левой рукой, рассекая стражнику шею лезвиями-когтями. Тот упал на колени, орошая каменный пол темным фонтаном, бьющим из сонной артерии.

– Вперед, вперед! – кричал где-то впереди Билкар. – Тенабир!!

Сердце Северина пропустило удар, чтобы затем начать биться в два раза быстрее.

Придерживая шаг, чтобы восстановить дыхание, но притом стараясь не отставать от остальных воинов, он достиг очередных дверей. Вперед, Север! Это ты затащил их сюда. А значит, ты должен быть впереди!!

Рейдеры Вильвики, на этот раз опередившие своих компаньонов-неприятелей Акробатов, уже споро разламывали их ударами острых топоров.

Ворота пали…

С клинками наголо, яростно крича, беспорядочной толпой – они ворвались в Тронный Зал старого Хмарьевского кремля.

То, что именно это – Тронный Зал, не было никаких сомнений, хотя Северину и не приходилось бывать здесь никогда раньше, в Архиве он видел пару рисунков, читал описания…

Но то, каким Тронный Зал оказался в действительности, значительно превосходило все то, что смог Северин навоображать себе, знакомясь с историческими свидетельствами.

Зал был огромен. Он был ярко освещен сотнями факелов, титанические колонны, сужаясь, уходили ввысь, теряясь во тьме. Уходил вдаль, сужаясь и растворяясь во мраке, и противоположный конец зала.

Но поражали даже не размеры этого помещения, помнившего многие поколения тех хмарьевских правителей, чьи имена забыли даже историки, чьи имена истлели вместе с древними летописями, а гордые статуи терялись в глубинах хмарьевских подземелий, укрытые медленно гниющей рогожей.

Больше всего поражала конструкция, которая возвышалсь посреди зала.

Мурин действительно был безумцем.

Он действительно выстроил Корабль из костей.

– Смилуйся, Вильвика!! – выпалил где-то рядом Мартуз.

«Где же он взял столько?! Никаких укрытых под кремлем склепов не хватило бы, чтобы собрать СТОЛЬКО костей… Неужели он и тут использовал устроенные им же самим прорехи между мирами?!»

Корабль из костей, призрачно светившийся в свете многочисленных факелов, из-за своего матово-белого цвета производил впечатление конструкции ажурной, легкой, даже изящной…

Если не брать в расчет, что вся его внешняя отделка – крутые бока, весь корпус, кормовая надстройка и киль, шпангоуты, пиллерсы, переборки – все было задекорировано человеческими останками.

И даже вместо гальюнной фигуры на самом носу, пялясь вперед провалами глазниц и глумливо скаля голые челюсти, был закреплен скелет, возносящий нагую, лишенную плоти пясть в издевательском подобии приветственного салюта.

Впечатляющий памятник человеческому безумию, совмещенному с неограниченной властью.

Впрочем, а человеческому ли вообще?

Воины и боевые маги, отчаянные головорезы, немало невинной крови пролившие на алтари Вильвики и Тенабира, попятились при виде такого зрелища.

Выставляя вперед клинки и острия алебард, подались назад. Кто-то бормотал молитву. Кто-то ветвисто матерился.

Воины, еще недавно горланившие боевые кличи, теперь смолкли, втягивая ноздрями пропахший сыростью и землей воздух громадного подземелья – Тронного Зала.

Атака захлебнулась, не успев толком начаться.

Атакующие теснились у дверей, не зная, что им делать, ожидая команды, не видя противника, а видя лишь нечто такое, от вида чего хотелось бежать подальше – быстро и без оглядки.

Северин понял, что теперь необходимо брать инициативу на себя. Приказать рассыпаться, прочесать зал, большая часть которого тонула во тьме и угрожала, быть может, мириадами острых болтов на взведенных к бою самострелах, стрелами, положенными на натянутые тетивы…

И едва только он собрался отдать команду, разрушить это наваждение, эту напряженную тишину, готовую оборваться массовой истерией, паникой…

Едва только он открыл рот, как на нос страшного корабля вышел высокий, атлетически сложенный человек с гордо поставленной белокурой головой. Отбросив за спину полу черного плаща, богато расшитого золотом, он простер над залом руку, в точности повторяя жест закрепленного на гальюне скелета.

Плащ Мурина-Альбинского украшал повторяющийся символ – расходящиеся из единого центра во все стороны стрелы Хаоса. Тот же знак, нанесенный черной краской на его красивое лицо, изменял его до полной неузнаваемости, превращал в уродливую маску, маскарадную личину, превращал его будто бы в какого-то нового… нет, даже не человека.

В Новое Существо.

Архитектор страшного сооружения из человеческих костей, собственной персоной – Януарий Мурин-Альбинский.

Медленно опустив руку и выдержав драматическую паузу, которую не осмелился нарушить подавившийся криком Северин…

Мурин-Альбинский заговорил.

12

Мурин-Альбинский не говорил, но молвил…

Изрекал. Проповедовал: