Ловец тумана

Мартуз уже был поблизости. Бежал, безоружный, воздев кулачищи, страшно крича и хмурясь, весь потный, красный – старый добрый Мартуз!!

Они набросились на оставшихся хаоситов, разделались с ними в считаные мгновения – практически голыми руками. Крича, как безумные, хватали за капюшоны одного за другим, не замечающих их в лязге, криках, взрывах, в сумятице схватки… Северин и Мартуз толкали их вниз, спихивали через борт – прямо на ожидающие их острия алебард.

Разделавшись с ними, Северин глянул через борт – схватка внизу подходила к концу.

Клиц-клоки и твари Хаоса, оставшись без командира, дрались все так же самоотверженно и упорно, как и положено бездушным автоматам – машинам смерти, выращенным на смерть-факториях.

Но воины Вильвики и Тенабира одолевали. Людям – хорошим ли, плохим, фанатикам или жадным до золота наемникам – было за что драться.

«Как там говорил Найрис – у них был свой цвет, а у нас – не было… Что бы ни случилось дальше… Сегодня, здесь и сейчас, в древнем Тронном Зале Хмарьевского кремля, у всех нас – один цвет!»

– Мартуз, гони к Дарьяну… Вытащи его! Я за Муриным.

– Гляди, наш-то! – дернул за рукав Мартуз, указывая за левый фальшборт. – Подмогу ведет!! Ур-р-ра!

Мартуз заправил в рот три пальца, засвистел оглушительно, по-разбойничьи.

Из темной арки, за которой давеча, размахивая мечом и секирой, как мельничными лопастями, скрылся воин-Акробат Билкар, валил народ. Вооруженные кто чем – кто попавшимися по пути факелами, кто собственными цепями – валом валили через арку, присоединяясь к битве. Во главе был Билкар. Недавние узники налетали на одетых в доспехи стражников клиц-клоков, рассыпая ворохи искр, глушили факелами, как булавами, накидывали на шею цепи, с лязгом валили наземь.

В общей сутолоке Северин выделил знакомое лицо, знакомый шрам – Шедди Краснолист! Без своего плаща боевого мага, без многочисленных амулетов и белого волчьего хвоста в память о походе в Ледовитые земли он был не очень-то похож на самого себя. Исхудал немного. Но держался вроде бы молодцом. Поддерживал за плечи какого-то худого старичка со впалыми щеками, поросшими седой щетиной. На старичке был выцветший фиолетовый камзол служителя Городского Совета. «Так вот ты какой – Форстан Мальвир, Циролис Непонятый!»

Однако надо было торопиться.

Северин дернул за рукав ликующего Мартуза:

– Дарьян! Дарьяна забери!!

А сам, выдернув из тела хаосита эльфийский клинок, незамедлительно бросился к кормовой надстройке.

Мурин-Альбинский ждал его там.

Северина дожидалось его личное возмездие.

16

Одну за другой он распахивал двери кают. Пусто… Какие-то ящики… Снова пусто…

Наконец, очередная дверь не поддалась.

– Заперся? – весело прокричал Северин, стуча по древесине кулаком. – Струсил, упырятины кусок?! Открывай, ну!!

Он принялся рубить дверь эльфийским клинком. Удар, еще один. Доски разлетались в труху, в щепки… Вместе с засовом, вместе со всеми запорами…

Северин знал, что торопиться нельзя, что даже смертельно раненный гарпиль, когда его загоняют охотники, все равно, даже умирая, постарается зацепить когтем. Напоследок. Для куражу.

Северин знал, что спешить нельзя, но не мог не спешить.

Предчувствие мести сводило с ума.

Теперь-то он поквитается. Теперь-то он выместит – за все. И за Гирбилина, и за переулок Менял, и за южные степи, и за Дульфа, за Сигнуса! За все!! За всех!!

Разбежавшись, насколько позволял узкий коридор кормовой надстройки, он высадил дверь плечом. Вместе с ней – провалился внутрь, в каюту, острые щепки пропороли куртку, но теперь это было все равно.

Северин вскочил на ноги. Пот и кровь заливали лицо, заливали глаза, мешали ориентироваться. Каюта была забита какими-то бочками. Они в два ряда выстроились возле стен, они попадались под ноги, подставляя крутые бока, ударяли по коленям.

«Зачем тут эти бочки? Чтоб пировать, отмечая возвращение Шахрияра?! Не дождетесь, сволочи!»

Мурин пристроился на одной из бочек, лежащих на боку, в дальнем углу каюты. Сидел, прислонившись к стене, молча смотрел на Северина единственным уцелевшим глазом. Другая половина его лица была опалена, покрылась толстой черной коркой. В прорехе плоти проглядывала голая челюсть, зубы…

Казалось, что Мурин-Альбинский ухмыляется одной половиной лица.

Северин пошел прямо на него, занося меч для удара.

Дорогу заступила все та же женщина в красном капюшоне и длинной хаоситской хламиде. Неотвязная, как собака!

– Проваливай!

Северин ударил хаоситку правой рукой, той, в которой сжимал меч, несильно. Чтоб убрать с дороги.

Встал напротив Мурина-Альбинского, нацелил острие эльфийского меча ему в грудь.

– И кто тут смертный, Януарий?

Мурин издал клокочущий горловой звук. Целый глаз его, испещренный сетью красных прожилок, вытаращился, затем поблек, устало прикрылся сплошь покрытым запекшейся кровью веком.

Мурин не мог ему ответить.

– Молчишь?? Кончились слова? Как же так… Я бы с удовольствием послушал. Всегда было любопытно, как ты запоешь, когда все сложится именно таким вот образом.

Северин покачал острием клинка вверх вниз, играючи.

– Ну, скажи же что-нибудь, не томи?..