Ловкачи

– То есть вы, вероятно, хотите сказать, что вам оно не вполне удалось? – с удвоенною самоуверенностью продолжала она все тем же тоном. – У меня же, по счастью, на все есть свидетели. Пять минут тому назад вы говорили Зинаиде Николаевне Мирковой, будто я отняла у вас то, что вы имели. Как смели вы возвести на меня подобное обвинение? Все знают и могут подтвердить, что при вступлении с вами в брак я же дала вам тридцать тысяч на уплату ваших долгов…

– Вы только о деньгах и считаете возможным вести беседу, – огрызнулся он. – Я не о них говорил.

– Так не о том ли пресловутом имении вашем в Тамбовской губернии, которого у вас никогда и не было? – с иронией спросила она.

Он молчал.

– Говорите же, что это такое я отняла у вас? – настаивала она.

– Мою свободу! – воскликнул он, как бы сам обрадованный тому, что наконец нашелся. – Вы отняли у меня, бесполезно для самой себя, мою свободу, которая мне дороже всего, так как, не потеряй я ее, вступив в брак с вами, я мог бы сегодня быть мужем другой.

– Но, к счастию, – перебила она его, – этого не случится, ибо честные люди догадались, кто и что вы. Меня вызвали в Москву, и я сочла долгом своим предупредить намеченную вами новую жертву.

– Чего вам от меня нужно? – спросил он, в свою очередь не отводя взора от лица своей жены.

– Мне бы нужно было, – сказала она вдумчиво и с расстановкою, – вернуть вас на путь честных людей; но, к несчастью, это несбыточная мечта и вы – человек, погибший безвозвратно.

– Так оставьте меня в покое, дайте мне развод, дайте мне устроить мою жизнь иначе, и я буду честным человеком с женщиною, которую люблю. Вы сами будете свободны…

– Начать с того, что никогда вы никого, кроме себя самого, не любили, да и не полюбите, – сказала на это Ольга Аркадьевна. – Видит Бог, что во мне говорит не ревность! Женщина, которая вынесла то горе, что вы мне причинили, конечно, ревновать уже не будет…

– Так отпустите меня.

– Нет!

– Но почему же, наконец?

– Потому-с, Иван Александрович, что я должна выяснить сперва перед Зинаидою Николаевною вашу личность вполне и, по крайней мере, настолько ярко, чтобы она поняла, кто вы и на что вы способны.

– Выясняйте в таком случае без меня. Мне здесь делать нечего и всех ваших бабьих нелепостей мне не переслушать.

Он как-то насмешливо поклонился сперва Мирковой, а потом своей законной жене и хотел уже выйти, когда Ольга Аркадьевна остановила его словами:

– Нет, вы так отсюда не уйдете. Я не хочу, чтобы Зинаида Николаевна хотя в чем-либо заподозрила меня в преувеличении.

– Тем будет хуже для вас, – сказал он не без злорадства.

Но тут вмешалась Миркова.

– Останьтесь, Иван Александрович, – сказала она. – Вам самим нужно воспользоваться случаем, чтобы хоть в чем-либо себя оправдать предо мною.

Он подумал и, где стоял – в отдалении от обеих женщин, туда же и опустился на стул. Тогда Ольга Аркадьевна спросила его:

– Потрудитесь при мне объяснить точнее, что означает другое ваше обвинение?

– Какое?

– Вы сейчас говорили Зинаиде Николаевне, будто бы я с другим издевалась над вашим доверием ко мне. Что это значит?

– Я не желаю отвечать.

– Вы не желаете, это очень правдоподобно уже вследствие той простой причины, что вам отвечать нечего.

– Пускай будет так.

– Да, но обвинять женщину бездоказанно не есть признак особого геройства. Я требую, чтобы вы точно и совершенно определенно мне сказали, что это значит?

Он молчал.

– Иван Александрович, – прибавила она тогда строже, – помните, какие у меня против вас есть данные. Я вам советую ответить или сознаться, что вы опять клеветали.

– Нет, не клеветал, и напрасно вы так объясняете каждое слово, которое сами не дослышали хорошенько и превратно почему-то поняли.

– В таком случае тем лучше для нас всех, – продолжала его жена. – Потрудитесь сообщить нам тот смысл, который сами вы давали этим словам.

– Разве не правда, – сказал он с наглою находчивостью, – что, когда я покинул ваш дом, вы смеялись с Сергеем Аркадьевичем над моими последующими письмами?

– Смеялись – нет, но не придавали им решительно никакого значения, – ответила она. – Только кто же был этот Сергей Аркадьевич и в какой степени родства он ко мне стоял?

– Сергей Аркадьевич – ваш покойный брат, благодаря которому мы с вами и разошлись окончательно.

– Ну, разошлись-то мы по другим причинам, а мне было только важно разъяснить Зинаиде Николаевне смысл ваших обвинений. Итак, вы теперь сами совершенно добровольно повторяете, что никогда ничего я у вас не отнимала…

– Повторяю.

– И что никаких вообще неблаговидных поступков или же действий, могущих кинуть тень на мою женскую честь, вы за мною не знаете и даже не подозреваете.

– И даже не подозреваю.

Он хотел встать, но она снова остановила его и сказала:

– Нет, извините; дело наше далеко еще не кончено. – Потом, обращаясь к Мирковой, она спросила ее: – Должна ли я еще привести вам новые данные, Зинаида Николаевна, для того, чтобы вам окончательно было все ясно.