Ловкий ход

АРХИТЕКТОР. (обращаясь к своим рабочим). Ну, ребята, за дело.

Каменщики, следуя призыву архитектора, поднимают с пола свои инструменты.

ЛОРЕНЦО. Вот сюда.

Все четверо направляются направо

КЬЯРИНА(резко отдергивает штору и вне себя, словно безумная, зовет брата). Лоренцо…

Ее голос, исполненный затаенной злобы, останавливает мужчин, которые не столько испугались крика, сколько изумились, увидев женщину в проеме окна. Подобное зрелище представилось им скорее фантастикой, нежели захватывающей дух реальностью.

Предупреждаю, тронешь хоть один кирпич в этом доме, брошусь вниз.

ЛОРЕНЦО(потрясен увиденным и тоже кричит). Кьярина, да ты с ума сошла!

КЬЯРИНА. Это ты сошел с ума!

АРХИТЕКТОР(направляясь к окну). Синьорина…

КЬЯРИНА. Не приближайтесь. (К Лоренцо) Это ты сумасшедший! (Затем обращается к остальным мужчинам, указывая половником на брата) Он утратил всякую способность понимать, до какой глупости может дойти человек, утрачивая при этом собственное достоинство. Он совсем уже ничего не соображает, просто впал в детство.

ЛОРЕНЦО. Ну, допустим даже, что я впал в детство, но почему же ты мне угрожаешь?

КЬЯРИНА. А разве не то же самое делаешь ты? Разве не вовлекаешь и меня вместе с собой в пропасть, в которой решил закончить свои дни? Этой нравственной пропасти я предпочитаю настоящую. (Упрямо). И если архитектор и рабочие тотчас не покинут наш дом, я продемонстрирую тебе полет ангела.

ЛОРЕНЦО(искренне растерявшись). Но почему? Разве ты не знала, что в доме вот-вот начнутся работы? Разве мы не договорились с тобой, что квартиру нужно отремонтировать, придать ей более современный вид?

КЬЯРИНА. Договорились? Мы с тобой? Ошибаешься.

ЛОРЕНЦО(удивившись). Ошибаюсь? Что ж, я, наверное, и в самом деле впал в детство. Я же рассказывал тебе о своих планах, показывал чертежи, архитектор вот уже три месяца слоняется по комнатам с рулеткой в руках…

КЬЯРИНА(двулично). Я не заметила его. А когда ты что-то внушал мне, не вникала в твои слова.

ЛОРЕНЦО. Выходит, ты глухая и слепая.

КЬЯРИНА(парируя). Ошибаешься. И слышу и вижу очень хорошо, даже то, что за Везувием делается. Но я не желаю мириться с несправедливостью, лицемерием и эгоизмом. Когда ты настаивал, что этот дом, который столько лет был поистине колыбелью нашего детства, нужно превратить в какое-то другое помещение, нечто весьма далекое от святых воспоминаний, столько лет — и в добрые, и в трудные времена — связывавших нас, понятно, что я притворилась, глухой и немой.

ЛОРЕНЦО. И дотянула до начала работ, даже не намекнув мне о своих возражениях? И вынуждала меня беспокоить архитектора и рабочих, а теперь угрожаешь, что выбросишься из окна?

КЬЯРИНА. Я молчала. Каждый раз, когда ты заводил разговор на эту тему, я не отвечала ни да, ни нет. Ты же не станешь утверждать, будто принимал мое молчание как знак согласия. Мы с тобой брат и сестра и понимаем друг друга с единого взгляда. Ты не мог не заметить мое враждебное отношение к твоей затее. Но ты ведь решил осуществить ее, невзирая на мое отношение к ней, поэтому тебе было удобнее по-своему толковать мое молчание.

ЛОРЕНЦО(уступчиво). Ну, ладно… Кьяри, слезай сейчас же с подоконника. (Обращаясь к мужчинам) Там крутой обрыв… Пропасть метров в тридцать… (Кьярине) Ну, что ты затеяла? Ненароком оступишься, и все это представление превратится в трагедию для нас обоих.

КЬЯРИНА. Каменщики и архитектор должны уйти.

ЛОРЕНЦО(отчаявшись). Но ты же просто загоняешь меня в угол? Хочешь, чтобы все вокруг смеялась над нами? Ну-ка, слезай оттуда быстро, а не послушаешься, так я сейчас же вызову пожарных.

КЬЯРИНА. И поглядим, кто прибудет к подъезду раньше, — пожарные или я. (Поворачивается на каблуках и делает шаг к наружному краю подоконника).

ЛОРЕНЦО(в ужасе кричит). Стой, ненормальная!

КЬЯРИНА приостанавливается и оборачивается к брату.

АРХИТЕКТОР(Примирительно). Профессор, знаете что, мы пошли. Если так хочет ваша сестра, мы и уйдем. А когда договоритесь…

ЛОРЕНЦО. Ничего подобного. Я не желаю терпеть такое насилие над собой. Вы никуда не пойдете.