Ловко устроено

— Мадам, — сказал я, — будет лучше, если вы все это бросите, потому что я люблю доводить дело до конца. Другие женщины уже пытались сооблазнять меня, но во время работы я не поддаюсь на такие вещи, во всяком случае, не часто. Может быть, если бы вы не отравили моего бедного Родни Уилкса, я бы еще смог поддаться на ваши заигрывания и не устоял бы перед вашими чарами. Должен признать, что в обычное время мужчине трудно противостоять вам, но в настоящий момент не о чем и говорить. Люди из Федерального бюро расследований — жесткие люди.

Она пригнула голову.

— Значит, вы из ФБР? Это то, чего опасался Серж. Значит, это дело настолько важно, что в него вмешивается Федеральное бюро расследований. Он был прав. Значит, вы — агент ФБР.

Я утвердительно кивнул.

— Ничего не поделаешь, моя дорогая. Не будем больше говорить об этом, следуйте за мной.

— Хорошо, — сказала она.

Она обольстительно улыбнулась.

— Куда мы пойдем?

— Мы проделаем небольшую прогулку в Национальный отдел безопасности, — ответил я. — Я хочу познакомить вас с одним или двумя знакомыми полицейскими. Они очень любезны и говорят, что камеры у них теперь комфортабельны.

Она подошла к креслу, на котором лежало ее меховое пальто, и надела его. Потом она нагнулась и посмотрела на ноги. Слегка подняв платье, она воскликнула:

— Боже мой, у меня перекрутились чулки. Я не могу поехать в таких чулках. Можно, я сменю чулки, месье?

— Вы ничего не будете менять, мое прекрасное дитя, — ответил я. — Даже если ваш лифчик изодрался в куски или вы надели трусики на левую сторону, вы из этой комнаты не выйдете без меня. К тому же там, куда мы идем, не будут смотреть на ваши чулки.

Но она ответила мне.

— Вы очень милы, но вы ничего не понимаете в этих вещах… Между тем… Ну, раз вы меня вынуждаете…

Она послюнявила палец, как делают это женщины, когда хотят остановить петлю на чулке, потом слегка отвернулась и подняла платье. Я вынужден был смотреть на нее, потому что не должен был спускать с нее глаз.

Так вот, я вас уверяю, что у нее были просто замечательные ноги! Я продолжал смотреть на нее и вдруг внезапно понял ее игру. Поверх ее чулка, поддерживаемого подвязкой, находился маленький автоматический пистолет.

Я прыгнул в сторону. Я вам уже сказал, что навощенный паркет был покрыт белым ковром. В тот момент, когда она выхватила оружие, я бросился к краю ковра, схватил его обеими руками и с силой рванул на себя, приложив к этому все силы. Джеральдина упала, но, падая, успела выстрелить и я получил пулю в верхнюю часть левого плеча.

Несмотря на то что оружие было малого калибра, этот удар заставил меня повалиться. Я не должен был сомневаться, что у этой дамочке была быстрая реакция.

Прежде чем я успел встать, она оказалась у двери и быстро выключила свет. Я попал в скверное положение, потому что не мог ее видеть, а она знала, где я нахожусь. Я бросился к дивану, чтобы прикрыться им как щитом.

— До свидания, любовь моя, — сказала она и выпустила в мою сторону три пули, которые расплющились о камин. Потом я услышал, как хлопнула дверь. Я побежал в прихожую, но увидел лишь спускавшийся лифт. Я ничего не мог поделать.

Я снова включил свет и налил себе бокал виски. Потом снял пиджак, чтобы осмотреть рану. Она попала в верхнюю часть левого плеча около самой артерии. Учитывая, что во время выстрела эта куколка сама падала на пол, можно сделать заключение — она умела пользоваться огнестрельным оружием.

Я перевязал рану носовым платком, помогая себе зубами, потом влил в себя виски и вызвал по телефону Эруарда — шефа-инспектора Национального отдела безопасности. Он ответил, что немедленно приедет. Потом я сел перед огнем камина, откинулся на спинку кресла и стал вспоминать все бранные слова, которые знал по-английски, по-французски, по-португальски, по-турецки и по-арабски, которые подошли бы к этой девчонке. И когда я решил, что этого еще недостаточно, то стал выдумывать новые слова.

Но нужно отдать должное этой девчонке! — не мог не признать я, перебирая в памяти все, что произошло.

* * *

Было примерно три часа утра, когда Эруард и я в полицейской машине приехали в клуб «Зайдлер».

Этот Эруард был шикарным типом. У него было чувство юмора, и он сказал, что это дело — приятная перемена для него с момента объявления войны, так как он все время занимался ловлей шпионов.

Мы побывали также в посольстве США, где подтвердили мою личность и где я официально попросил, чтобы французская полиция позволила мне самому вести расследование так, как я считаю нужным. Мне особенно было важно, чтобы пресса ничего не сообщала об убийстве Родни Уилкса. Иначе это могло вызвать ненужные осложнения.

Эруард был изумлен, когда я попросил его не забирать девочку, которая в меня стреляла, если он ее найдет. Вы поймете потом, почему я сделал это.