Ловкость рук

Немой свидетель разговора друзей, разговора, который долетал до нее бессмысленными обрывками и походил на глухое жужжание, она вдруг поняла все. Мысль о провалившихся планах жгла ей мозг: заголовки газет, оскорбления, угрозы… Анна огляделась вокруг. «Да это же просто шайка мальчишек, которые изо всех сил стараются казаться взрослыми». Чего доброго, газеты в трех строках, как о чем-то не заслуживающем внимания, сообщат о ребяческой выходке. Буржуа смогут вдоволь повеселиться. Больше не в силах владеть собой, Анна схватилась руками за голову, А вокруг продолжалась болтовня.

* * *

Они договорились собраться в четыре часа дня и распрощались. Мендоса на первой же стоянке взял такси. Ему необходимо было повидать одного своего друга, и он боялся опоздать. Приехав на место, он велел шоферу дожидаться, а сам взбежал по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек.

– Можно видеть сеньора Кастро?

Секретарша, крашеная блондинка, с любопытством взглянула на него. Мендоса в своем артистическом кашне не походил на обычных посетителей фирмы. Закончив печатать письмо, секретарша шумно вздохнула и поднялась. Под шелковой блузкой резко выделялась ее полная грудь. Проходя по коридору мимо Мендосы, секретарша гордо выпятила ее. Агустин нетерпеливо и скучающе огляделся вокруг. Над письменным столом крикливый пестрый плакат рекламировал продукцию фирмы. Голые стены были покрыты ссадинами. На этажерке дремал неподвижный вентилятор, похожий на страшный металлический цветок с темными лепестками.

– Пройдите.

Секретарша провела Агустина в маленькую комнату, на дверях которой красовалась надпись: «Директор». Кастро сидел у письменного стола за пишущей машинкой. При виде Мендосы он встал.

– Каким ветром тебя занесло сюда?

Они перекинулись дружескими приветствиями, и Агустин сразу же приступил к делу.

– Несколько месяцев назад ты говорил мне об одном жандармском капитане, который переправляет друзей в Португалию.

Кастро удивленно поднял брови.

– Да.

– Ты мог бы дать мне его адрес?

– Разумеется.

Он достал из папки визитную карточку и четким почерком написал на ней свое имя.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

Мендоса улыбнулся.

– Пока ничего особенного. Но возможно…

– Надеюсь, ты не убил главу правительства? – насмешливо спросил Кастро.

– Не беспокойся. Мои запросы намного скромнее.

– С твоими идеями…

Года три назад в Барселоне Агустин помог Кастро выпутаться из трудного дела. С тех пор Кастро вполне доверял ему.

– Написать ему о тебе?

– Да, неплохо бы.

На минуту воцарилось молчание. Слышался только легкий скрип пера по визитной карточке. Вдруг Мендоса спросил:

– Ты знаешь, сколько надо давать в таких случаях?

Легкая улыбка заиграла на губах Кастро.

– Не беспокойся. Об этом я позабочусь сам.

– Что ты! Я не хочу, чтобы ты считая себя обязанным ради меня…

– Об этом не может быть и речи. Мы имеем дело с друзьями в доверяем друг другу. Я б тебе сказал.

Агустин предложил Кастро сигарету.

– Спасибо. Предпочитаю свои.

Он вложил карточку в конверт и протянул Мендосе.

– Я не написал числа.

– Благодарю.

Они снова помолчали, Агустин оглядел комнату.

– Ты неплохо устроился, – сказал он.

– Да, я прилично зарабатываю.

– Отращиваешь брюшко, понятно…

Кастро усмехнулся.

– Как видишь.

– А впридачу аппетитненькая секретарша.

– Да, в промежутках.

Они разговаривали, как два старых друга, дружба которых питается теперь только воспоминаниями.

– А как ты?

– Как всегда, на улице.

– Завидую тебе, – сказал Кастро.

– Все говорят то же.

Кастро встал из-за стола и проводил Агустина в коридор.

– Я тебе напишу из Португалии.

– Лучше, если ты уладишь все другим способом.

– Так или иначе, я тебе напишу.

Они пожали друг другу руки, и Агустин сказал:

– Спасибо.

* * *

Кортесар швырнул газеты на стол. Он бегал за ними в киоск на углу в надежде прочитать заметку о покушении. Но по его расстроенному лицу все поняли, что никакой заметки нет.

– Ни одного слова.

Он сказал это так пристыженно, точно сам был во всем виноват, и тут же поспешно добавил:

– А может, у них не было времени.

Прервав тягостное молчание, резко прозвучал голос Луиса.

– Время… Да у них было полно времени! Газету никогда не верстают раньше двух ночи.

Рауль невольно потянулся к газете.

– Дай-ка сюда. Может, в последний час…

– Нет. Там тоже ничего нет. Я уже смотрел.

Смятая газета осталась лежать на столе. Наступило молчание.

– Может быть, сейчас, – предположил Кортесар, – им выгодней умолчать об этом.

Паэс громко расхохотался. Глаза его оставались неподвижными, точно нарисованные на эмали, и смех поэтому прозвучал резко и неприятно.