Ловкость рук

Санторо вышел из машины Орланского и направился к своей, ни разу не обернувшись. Сердце бешено билось, и немного успокоился он лишь после того, как выехал из гаража. По дороге Фрэнк размышлял о разговоре с Орланским. У него создалось впечатление, что русский был искренне удивлен тем, что услышал. Если это не Орланский послал Карпинского пригрозить Дане, тогда, получается, за всем этим стоял Чарльз Бенедикт. И вот тут возникала проблема. Одно дело использовать свое положение, чтобы пригрозить гангстеру вроде Орланского. И совсем другое — попытаться надавить на члена коллегии адвокатов, защищающего в данный момент очень богатого, влиятельного и обладающего обширными связями человека, которого обвиняют в убийстве. Особенно в том случае, если у тебя нет никаких доказательств, что именно адвокат совершил преступление. Санторо знал: его ждет полное фиаско, если он попробует пригрозить Бенедикту тем же образом, каким пригрозил Орланскому.

Санторо остановился у торгового центра и позвонил Дане на мобильный.

— Ну, как там в Канзас-Сити? — спросил он.

— Довольно интересно. А что у вас?

— Поговорил с Николаем Орланским. Он заверил меня, что не посылал Карпинского попугать вас. У меня создалось впечатление, что он вообще не знал о том, что произошло.

— Тогда, думаю, я знаю, кто послал эту обезьяну. Особенно после того, что удалось сегодня услышать.

И Дана рассказала Фрэнку о бурной молодости Чарльза Бенедикта.

— Это заставляет взглянуть на вещи под совсем новым углом, — задумчиво заметил Санторо, когда Дана закончила.

— Думаю, вполне возможно, что это Чарльз Бенедикт убил Кэрри Блэр и подставил ее мужа. Одна проблема: у нас нет никаких доказательств. Если это Бенедикт убил Кэрри, он законченный и чрезвычайно изобретательный психопат. Мы не можем переговорить с его клиентом без его разрешения. И у нас нет ровным счетом ничего — если, конечно, Карпинский не признается.

Глава 44

Весь день Чарльз Бенедикт пытался связаться с Карпинским. Дважды звонил Григорию, но попадал на автоответчик. Тогда он оставил русскому сообщение с просьбой срочно ему перезвонить. Ждал до восьми вечера, звонка все не было, и тогда Бенедикт позвонил в «Сцену» и попросил подозвать к телефону Кенни Айто, одного из барменов.

— Кенни? Это Чарльз Бенедикт. Мне надо поговорить с Григорием Карпинским. Тут возник один юридический вопрос, который я хочу с ним обсудить, но он не отвечает на звонки.

— А вы разве не слышали?

— Что?

— Григорию крепко досталось прошлой ночью. Разделали под орех.

— Что значит «под орех»?

— Ну уж не знаю, что и как там произошло. Просто слышал, ребята говорили. Короче, он сейчас в больнице и очень плох.

— А ты случайно не знаешь, в какой больнице?

Айто сказал. Бенедикт поблагодарил его и повесил трубку. Потом откинулся на спинку кресла и призадумался. От Григория всего-то и требовалось, что припугнуть какую-то девчонку. Как же она могла «разделать под орех» самого Карпинского? Ведь этот парень — настоящий монстр.

Бенедикт достал визитку, которую показала ему Тиффани Стар незадолго до своей смерти. Затем подошел к компьютеру, включил его и вошел в «Гугл». Быстро нашел «Экспоузд» и выяснил, что Лоран Паркхёрст в сотрудниках там не значится. Бенедикт снова призадумался. То, что эта Паркхёрст не в штате, еще не означает, что она не работает на газету. Вполне может быть журналисткой на вольных хлебах.

Бенедикт набрал «Паркхёрст» и включил поисковую систему. Ничего… А вот это уже действительно странно. Если Паркхёрст журналистка, должна же она где-то публиковать свои материалы. Ему это не нравилось. Женщина-журналистка, которая нигде не печатается, мало того, сумевшая «разделать под орех» этого зверя, Григория Карпинского…

Бенедикт размышлял, и чем дольше думал, тем тревожней ему становилось. Григорий мог рассказать копам, что это он, Чарли, просил его как следует припугнуть Паркхёрст. Что еще хуже — если Григорий заговорит, Николай узнает, что Чарли использовал Карпинского без его разрешения. Они с Николаем очень даже неплохо ладили, но Орланский, как известно, человек непредсказуемый.

Так. Что же делать? Что же ему теперь делать? Если вдуматься хорошенько, на этот вопрос был только один вразумительный ответ.

Глава 45

Наркота! Григорий жаждал наркотиков. Когда их действие заканчивалось, боль возвращалась. Еще ребенком Григорий научился переносить боль, вызванную кулаками, пинками, ремнем, розгами и палками — ему крепко доставалось и от отца, и от ребят в школе. Но он рос, становился все сильнее и крепче, и превратился в человека, который сам мог причинить боль. Он дрался в тюрьмах и барах, в темных проулках и на стоянках. Но прежняя боль, которую ему когда-то довелось испытать, не шла ни в какое сравнение с той, что причинила ему эта сучка.