Ловцы душ

Я осмеливался судить, что это ему скорее подходит называться неразумным зверем. Ему, который убивал для забавы, чем ей, которая избегала причинять боль человеческому существу. Я знал, что никогда не забуду эти произнесённые столь жалобно слова: «нельзя убивать, нельзя убивать». Несмотря на все несчастья, которые произошли в её жизни, она имела больше сострадания к разумным существам, чем барон Хаустоффер. Хозяин, тем временем, встал.

– Я решил, что всё это меня уже не интересует, Маддердин, – заявил он. – Но хорошо, что ты привёл девушку.

Он прыгнул в её сторону и свернул ей шею прежде, чем я успел даже моргнуть. Мёртвое тело упало на землю. В хрустальном зеркале я видел лицо, на котором не успели отразиться ни страх, ни боль.

– Я решил, что хочу остаться единственным в своём роде. – Он обнажил в улыбке длинные клыки. – И, кроме того, горе жалким существам, когда они вступают меж лезвиями могучих меченосцев, – добавил он.

Я смотрел на тело моей спутницы. По милости Божьей, она не только не страдала, но, вероятно, даже не поняла, когда настал момент смерти. Я не ожидал такого поворота дел. Не думал, что Хаустоффер живёт уже так глубоко в собственном мире, и что мир, расположенный за пределами его воспалённого разума, представляется ему настолько неинтересным.

– Найди других, Маддердин, и приведи их ко мне. Сегодня ты получишь тысячу крон, и за каждого такого как она, ты получишь следующую тысячу, – приказал он.

Я перевёл взгляд в его сторону.

– Это ты жалкое существо, – сказал я. – Мир ничего не потеряет от твоей смерти.

– Ты хочешь меня убить? – Он засмеялся, даже не разозлившись, лишь удивившись и искренне развеселясь. – Меня, который живёт уже полторы тысячи лет? Меня, который способен раздавить человеческий разум как яйцо?

– Мой разум тебе не раздавить. Ты всего лишь грязный кровосос. Чуть лучше назойливого комара.

Это его разгневало. Я знал, что именно так и произойдёт. Он прыгнул в мою сторону и схватил меня за горло. Но что знакомый Козоёба не зря трудился над моим заказом. На шее, скрытый под высоким воротником, я носил широкий ошейник, набитый острыми серебряными шипами. Благословлённый известным своей святостью отшельником, которого мы посетили перед визитом в замок. Я знал, что это не убьёт вампира, даже не ранит. Но ведь я и не этого добивался. Речь шла только о момент неожиданности, о кратком миге, когда он будет поражён болью. Речь шла о времени, необходимом для того, чтобы вонзить в его тело два серебряных лезвия, которые были вшиты в рукава моего кафтана.

Он заорал и разжал хватку, а я отскочил. На его лице отразились недоумение, гнев и боль, но, очевидно, он всё ещё был жив, и, думаю, ему потребовалось бы не так много времени на восстановление полной силы. И тогда, безусловно, судьбу Мордимера Маддердина нельзя будет назвать особенно весёлой. Я вытащил из ножен саблю и ударил. Точным, быстрым, экономным движением. Лезвие рассекло кожу, мышцы, артерии, и отрубленная голова Хаустоффера слетела с бьющего кровью тела. На всякий случай я схватил её за волосы и бросил в пылающие в камине поленья, таким движением, будто я играл в кегли и делал решающий бросок. Зашипело, когда кровь растеклась по горящим дровам. Волосы горели и сыпали искрами, вокруг распространился запах горелого мяса. Я с облегчением вздохнул.

– Горе жалким существам, когда они вступают меж лезвиями могучих меченосцев, – повторил я слова Хаустоффера его голове, пожираемой пламенем.

Потом я взял на руки тело девушки и вышел из комнаты. Когда я закрывал за собой дверь, я ещё увидел, как испёкшиеся глаза Хаустоффера вылезают из орбит. Я направился на внутренний двор, из которого до меня долетали голоса солдат. Я знал, что никто не захочет меня даже остановить.

Эпилог

Я похоронил её у подножия водопада, который ей так сильно понравился. Я выкопал яму в сырой земле, уложил тело, потом я провёл весь день, таская камни, ибо я не хотел, чтобы покой её последнего приюта смущали дикие животные. Конечно, я знал, что погребаю лишь труп, которому всё равно, лежит он завёрнутый в бархат в золотом гробу или утоплен в выгребной яме.

Однако, я хотел себе представить, что, быть может, когда-нибудь моя спутница захочет взглянуть на место своего вечного покоя, и тогда увидит тот вид, который так её поразил. Из берёзовых веток и лыка мне удалось сделать крест и крепко установить его между камнями. А потом, сам не зная, с какой целью я это делаю, разрезал ладонь и держал её так долго над её могилой, пока камни не покрылись красными пятнами. Если уж есть обычай лить над местом захоронения друга водку или вино, то почему не оставить вампирше в дар своей крови? В конце концов, погибла она лишь потому, что Мордимер Маддердин хотел удовлетворить снедающее его любопытство.

Потом я произнёс короткую молитву, забинтовал руку и поскакал в сторону садящегося на горизонте солнца, от которого по всему небу разливались горящие пурпуром полосы.

Прекрасна только истина