Ловцы душ

– Я отошёл от лагеря, потом слышу хохот и крики, я со страху в камыш нырнул, просидел там какое-то время, а месяц уже спрятался, тут слышу – по тропинке кто-то идёт. Я чуть в болото не нырнул, потом слышу – прошли мимо, выглядываю, а это Житомир идёт, я его кафтан даже со спины узнаю, мы его в Плескове за две бобровьи шкурки купили, скорняк сперва просил пять.

– Дальше-то что было?

– Ну вот я и говорю ему: «Какие пять, за него две белки много будет!»

– Житомир куда пошёл?!

– А… Да я не знаю. Наверное, к реке, куда же ещё ему деться. А я в кустах остался, страшно же за ним идти. Потом слышу, из рощи опять крики, думаю, может, всё-таки помочь надо, ведь раз шум, то и сеча идёт. Может, это вы со Ступкой как-то навь обратали. А что с ним стало?

– С ним всё. Спасибо тебе, Щурка, помог ты мне, очень помог.

– Как же… мы же всё-таки из одной братины пили, – робко улыбнулся приказчик.

– И всё равно спасибо. Раз такое дело, поможешь мне доделать тут всё?

– Конечно, говори что делать.

Изрядную часть рощи пришлось пустить на посмертный костёр для северянина. Такой кострище Свея точно не разочаровал бы. Корт строго-настрого запретил брать что-либо с тела Нави, впрочем, Щурка и сам не рвался, а вот насчёт секиры спросил:

– С ней что делать, может, выбить?

– Не трогай её ни за что.

– Да я дубину возьму какую-нибудь.

– Нет, не будем рисковать.

Пришлось развести отдельный костёр под ольхой, которую чуть не расщепила надвое секира. Дерево вскоре не выдержало, лопнуло точно по трещине от оружия. Секира рухнула в огонь, и пламя быстро охватило топорище и скрыло лезвие под слоем копоти.

Щурка и Корт сидели, глядя на огонь, изредка бросая туда шишки и палки от нечего делать.

– Что думаешь теперь делать, куда пойдёшь? – спросил приказчик.

– Не знаю, – ответил охотник, бросая очередную шишку.

– У тебя, правда, никого нет из рода?

– Все, кто остался, теперь живут в другой общине, и я там лишним буду.

– А я, наверное, в Новый Город поплыву, Житомиру я уже буду не нужен. Не хочешь со мной?

– Погоди, а с ним что?

– С кем, с Новым Городом?

– С купцом твоим! Он же чашу серебряную из кургана тащит, а от неё за версту Кромкой несёт.

– Тебе-то что за дело? Другие разберутся.

– Другие…

Корт улыбнулся, и от его улыбки по спине Щурки пробежали мурашки. А Корт, наоборот, был счастлив: впервые после того, как его родную деревню сожгли, у него появилась чёткая, ясная цель.

– Нет, Щурка, это моё дело, – сказал он, вставая. – Эту погань нужно выжигать с земли калёным железом, иначе как с раной гнилой – всю руку отрубать придётся. Тебя с собой не зову, понимаю, дело опасное.

– Погоди, куда ты собрался? Житомир скорее всего в город пойдёт, а тебе туда из-за посадника путь заказан. Житомир с ним дружен, по крайней мере к его словам прислушивается.

– Ничего, придумаю что-нибудь.

– Ну и упрямый ты! Ладно, пошли, чего уж, всё равно нам пока по пути.

Выйдя из болот, путники, как и ожидали, не обнаружили челнока. Одному человеку с ним вполне по силам справиться, тем более идти надо было вниз по течению.

Так что Щурке с Кортом пришлось быстро смастерить незамысловатый плот, чтобы догнать купца. Это была даже не однодеревка, но главное, что на воде держалась.

Но им повезло. Едва только они вышли из мелких протоков, им повстречалась небольшая ладья, в которой плыли знакомые с Щуркой скорняки, те с радостью приняли попутчиков на борт. До нужной пристани они добрались без приключений.

– И что теперь думаешь делать? – поинтересовался Щурка, когда они с Кортом шагали по жёлтому песку пристани, стараясь не попадаться на глаза страже. Кто знает, что Житомир мог им наплести, если он тут уже побывал.

– Подождём, осмотримся. Я думаю… Я уверен, что нам повезет.

– Когда ты такое говорил?

Но Корт направился к воротам. По дороге катило несколько телег, на одной из них он заметил знакомое лицо.

– День добрый, Кандыба. Как торговля?

– Торговля хорошо, а пока руки крепкие, то и ремесло ладится. Только я что-то не припомню, кто ты такой, – ответил кожемяка. Потом он заметил Щурку, которого хорошо знал. – А, Щурка, ты уже приплыл? Хозяин твой вчера днём еще прибыл.

– О нём мы и хотели расспросить. Вспомнил уже меня, Кандыба? Как заступался за меня перед Заяром?

– А, ты тут чужак, которого посадник выгнал за плутовство.

– Ты не хуже меня знаешь, что это не так. А Рябчик у вас, наверное, до сих пор чудит да народ обманывает? Но сейчас не об этом, может встанешь, поговорить надо.

Кандыба посмотрел на Щурка, на Корта, дёрнул поводья.

– Тпрруу, стой, я сказал. Ну что у вас за дело? – спросил он, спрыгнув в дорожную пыль.

– Щурка, скажи ты.

– Житомира навь заморочила, когда мы болотный курган разорили, теперь всему городу беда грозит.

Кузнец так вытаращил глаза, что, казалось, они вот-вот выскочат из орбит.

– Ты что городишь? Ты брагой, что ли, обпился?

– Он правду говорит, кожемяка. Житомир нас собрал, чтобы курган ограбить, поэтому он втихаря все и провернул.

– Вы что мне тут скоморошничаете? Беду накликать хотите?