Ловушка безмолвия

Спустя полчаса, когда молодые люди добрались до дома бабушки, Кэтрин, наконец, отвлеклась от своих негативных мыслей. Расположившись на углу, светло-голубого цвета домик был разделен забором с соседним домом. Коттедж находился примерно в полумиле от пляжа, и Кэтрин, едва выйдя из машины, почувствовала запах соленого морского воздуха.

В небе появилось некое зловещее чувство. Солнце уже село, и тяжелый туман сгущал воздух. Кэтрин казалось, будто весь мир сужался вокруг них, и с каждым мгновением ловушка становилась теснее. Она уверяла себя, что это просто параноидальные мысли, тем самым пустив свое воображение в свободный полет, но дрожь, поднимавшая волосы на затылке, почти никогда не обманывала. Что-то плохое должно было случиться. Она просто не знала когда.

Оказавшись внутри дома, Дилан включил небольшую лампу на столике рядом с дверью.

— Поедим на кухне, — предложил он. — Она в задней части дома, поэтому никто не поймет, что здесь кто-то есть, хотя соседи пожилые и вряд ли они заметят, даже если рядом будет грохотать вечеринка.

Бабушкин домик источал разные ароматы — где-то сладкие, а где-то грустные, подумала Кэтрин, входя на кухню. На прямоугольный дубовый стол, что стоял посреди комнаты, она положила пакеты с едой, которые они забрали из ресторана. Кухня была старенькой: поцарапанные и пожелтевшие белые шкафы, изношенная плитка, приборы десятилетней давности. Дом казался немного одиноким без хозяйки.

— Сколько времени прошло с тех пор, как ваша бабушка жила здесь?

— Почти год. Не думаю, что она когда-нибудь вернется. Альцгеймер в самом разгаре.

— Я удивлена, что ты следишь за домом. Электричество, вода, даже сад. Это требует определенных вложений.

— Не таких уж больших. Да, на данный момент мой отец владеет этим домом, но, честно говоря, он слишком занят, чтобы уделять время этому месту. Он просто собирается оставить все как есть, пока она не умрет. Он даже практически ее не навещает, — Дилан замолчал. — Если сильно голодна, то начинай есть без меня. Я пойду поставлю твою машину в гараж, а бабушкину выгоню на улицу.

— Может, тебе помочь?

— Не надо, я разберусь.

После того, как Дилан ушел, Кэтрин собрала на стол два контейнера, хлеб и масло, а также пакетики с сыром пармезан и острым перцем, но ничего не открыла. У нее появилось сильное желание исследовать дом. Не понимая, откуда возникла такая необходимость, она решила не игнорировать собственные инстинкты, а просто поддаться им.

Тихо пройдя через первый этаж, она заглянула в гостиную и столовую. Обе были маленькими, но безупречно аккуратными, со старинной мебелью и кружевными салфетками на журнальных столиках. Кабинет на первом этаже был оборудован темной мебелью и шкафами, полные книг — скорей всего, эта комната когда-то принадлежала хозяину дома.

Поднявшись на второй этаж, она обнаружила две комнаты и ванную. Девушка вошла в хозяйскую спальню и, включив маленькую лампу у кровати, вдохнула аромат лаванды, который до сих пор висел в воздухе. Цветочное одеяло, лежавшее у подножья кровати, отдавало дань очевидной любви бабушки Дилана к цветам, что были изображены не только на настенных коврах, но присутствовали и в отделке обоев.

Кэтрин остановилась у тумбочки, просматривая выставленные семейные фотографии. На одной из них, что заставила ее сердце пропустить удар, были изображены двое мальчиков и мужчина. Это Дилан, Джейк и их отец, поняла она. Дилан был худым и хрупким — уже не мальчик, но и не мужчина. На фото ему было около тринадцати. Человек, стоящий посередине, был одет в темно-синий костюм, его лицо было строгим, рука лежала на плече Джейка. Дилан стоял на расстоянии от брата и своего отца, словно считал, что он тут лишний, а выражение его лица было мрачным, почти умоляющим.

Нечто внутри нее хотело дотронуться до этого одинокого маленького мальчика, взять его на руки, сказать ему, что он никогда не останется один. Но она не могла вернуться назад в прошлое, а человек, которым теперь стал Дилан, никогда бы не признался, что был столь уязвимым ребенком. Теперь она понимала его нужду постоянно быть сильным — он просто пытался отобрать собственную жизнь у агрессора, что украл у него столько лет. Кэтрин подозревала, что именно эмоциональные барьеры не позволили ему впустить кого-то в его жизнь, даже если этот человек позаботился бы о нем. Он был не из тех людей, что могли довериться кому-либо или поверить во что-либо. И поэтому он не доверял ей — еще одна причина, по которой она не должна открывать ему свое сердце или дать доступ к телу. В отличие от Дилана, ей никогда не удавалось сдерживать эмоции, и они потом мучили ее.