Ловушка для Ангела (СИ)

Оступилась. Руки тряслись, словно я месяц пила без просыха. И я бы пила, глотала алкоголь литрами, в надежде погасить хоть немного душевную боль и съедающее меня изнутри чувство раскаяния. Но, во-первых, у Моргунова другие представления о том, как мне нужно вести себя в преддверии суда, нельзя разрушать образ приличной скромной девочки, а во-вторых, хоть я до сих пор не свыклась с этой мыслью и материнские инстинкты еще не проснулись, но ведь внутри моего живота растет ребенок. Ребенок Евдокимова. А я собираюсь, точнее, должна, надолго засадить его отца в тюрьму, навсегда повесив ярлык насильника.

Не смотри на Андрея, Лина, нельзя, он просто богатенький придурок, который чем-то не угодил другому богатому придурку. А ты всего лишь пешка в непонятной игре Моргунова… а пешкам не пристало думать, не пристало чувствовать сожаление, только исполнять свою роль.

Как много в зале заседания людей. Пришли сотрудники с бывшей работы, мои одногруппники, бабушкины друзья, практически весь цвет науки филологического факультета нашего университета, сидела вся взволнованная Варька и даже Мишина мама решила поддержать подружку своего погибшего сына. Она всегда меня любила, не то, что Мишка. Все они переживают за бедную девочку, волнуются, возмущены тем, что со мной могли поступить так чудовищно жестоко. Боже… какая же я мразь.

Наконец села, а скорее, упала на стул и слезы побежали из глаз, смешивая всех людей в этом зале в пестрое, взволнованно перешептывающееся месиво. Адвокат, подсунутый Моргуновым, заботливо подал мне стакан воды. Зубы громко стукнули о стекло, а вода, которую я машинально попыталась пить, словно осколками кололась. Я сейчас вся истеку кровью изнутри.

— Для дачи показаний приглашается потерпевшая Нестерова Ангелина Алексеевна.

Кое-как смогла встать с этого напичканного иглами осознания своей подлости кресла. А черные глаза жгут, жгут… Даже не смотря в сторону Евдокимова, всей кожей чувствую его жалящий взгляд.

— Ангелина Алексеевна, расскажите, пожалуйста, суду, что же произошло третьего июля 2011 года?

Ну, давай, Ангел, лги, от твоей убедительности зависит жизнь брата, да и твоя тоже. Вряд ли Глеб Георгиевич меня пощадит, если вдруг что-то пойдет в разрез с его планами.

— М-мы должны были встретиться с Андреем Тимуровичем в кафе, он обещал мне помочь с работой. До этого я-я устраивалась в фирму «Новотекс» помощникам руководителя по связям с общественностью. Но проработала всего только один день, Евдокимов уволил меня и начальника, совершенно не дав проявить себя. П-потом мы случайно столкнулись с Андреем Тимуровичем в ночном клубе, я попросила помочь с трудоустройством. В такой большой компании наверняка нашлось бы место для меня. Евдокимов пообещал придумать что-нибудь, подыскать подходящую вакансию. На следующий день он позвонил мне и предложил встретиться в кафе и там поговорить о возможном трудоустройстве. Только Андрей Тимурович опаздывал, поэтому он снова перезвонил и сказал, чтобы я подождала его возле дома. Ожидание растянулось, да еще к тому же дождь пошел, я ужасно промокла, но уйти не решилась. Понимаете, мне очень нужна была работа. С прежней я уволилась, в фирме «Новотекс» только день продержалась. Мне за него даже не заплатили. Искать новую можно месяцами, а ведь жить на что-то надо. Когда Андрей Тимурович приехал, я все промокла до нитки. Он, как мне показалось, искренне извинялся, сказал: «Пройдем в квартиру, ты вся продрогла, отогреешься, потом поговорим о работе». Я сначала отказывалась. А потом… глупо говорить о делах, при таком дожде. У подъезда я поскользнулась, Евдокимов подхватил меня на руки. Надо сказать, Андрей Тимурович вел себя как джентльмен, правда, только до того момента, пока за нами не закрылась дверь его квартиры. Потом его поведение кардинально поменялось.

— А еще он… он угрожал мне.

Запнулась. Как же тяжело врать.

— Анн-дрей Тимурович сказал, что если я буду плохо себя вести, то он позвонит своим друзьям и они, — слезы из глаз побежали еще сильнее, — и они меня втроем будут… до утра.

Все загалдели, зашумели возмущенно.

— Не ври! — мрачно произнес Евдокимов, возмущенный моей ложью.

Зачем я посмотрела в его сторону. Как больно жгутся эти черные глаза. На холеном красивом лице застыла смесь брезгливости и негодования. Привет, Андрей, прости меня, Андрей!

Слезы, слезы… скоро я наплачу целое море. Кто-то мне опять протянул стакан с водой и снова послышался звук стучащих о стекло зубов.

— Подсудимый, прошу вас, без реплик, пожалуйста! — обратилась судья к Евдокимову. — Ангелина Алексеевна, вы можете продолжать?

Лина, Линочка, соберись…

— Д-да.

— Рассказывайте, что было дальше?