Ловушка для героя

— Не верю я тебе, двуногий! — Вервольф нервно переминался с ноги на ногу. Сомнения грызли его волчьими зубами. — Вы всегда обманываете.

— Ты сам видел, что я тоже выродок. Я никому не скажу, что видел вас. Если люди узнают, что я был здесь, то они спросят, почему я выжил, тогда как другие в таких случаях не выживают. И потом меня будут искать такие же выродки, как и я, а найдут они вас. Подумай об этом. — Ловец знал, что, несмотря на ненависть, решение уже принято и иного не дано. — Обещаю. Я буду молчать.

— А мальчишка?

— Он меня послушается.

— Я подумаю.

Никодим постоял еще минуту, разглядывая Ловца, потом повернулся и скрылся в темноте. С крыши сарая лекарю было видно, как вокруг одна за другой гасли пары желтых звериных глаз.

* * *

Сашка сидел в подсобке очень тихо. Он даже погасил свет и завалил ящиками вход, хотя прекрасно понимал, что, в случае чего, картонные коробки его не спасут. Нервы напрягались до предела, и казалось, что он периодически слышал доносившийся снаружи шум.

Откровенно говоря, хотелось плакать. Странно. Он не плакал, наверное, с… начальной школы. Тогда они с ребятами играли во дворе школы в футбол. Естественно, как и каждая такая игра, она завершилась разбитым стеклом. Он, честное слово, не бил по мячу! Но строгий завуч увидел его одного, так как он споткнулся и не успел убежать. Сначала его обругали в учительской, потом мама добавила "оболтусу", а затем и папа "поговорил по — свойски". Плакал он тогда не из-за боли. Ему было обидно.

— За что?

Точно также и сейчас ему было обидно, и он не понимал, почему все, что досталось ему за последнее время, досталось именно ему, а не кому-нибудь другому.

Ответа Сашка не находил, и ему оставалось только сокрушаться.

"Непонятный мир! Боже мой, куда же я попал!"

Действительно, здесь человек мог оказаться совсем не человеком, а лишь двуногой подобием венца природы. Впрочем, Алекс, как выяснилось, тоже не совсем человек. Саша увидел только начало его трансформации, но и этого хватило, чтобы понять, что он ничегошеньки не понимает.

Сидя в темноте, Саша, наконец, нашел время, чтобы спросить самого себя:

— Зачем я здесь?

Вопрос он задал вслух и принялся перебирать возможные причины своего участия в этом балагане. Среди множества вариантов присутствовали как самые банальные (может, съел чего-нибудь), так и весьма экзотические (заговор магов). Саша делал это в сотый, если не в тысячный раз, и не находил ответа.

— Я здесь и все! Константа, не требующая доказательств.

— Правильно, мальчик, — одобрили его по-русски. — Думать надо меньше, больше соображать.

Голос раздался сзади, если в абсолютной темноте существуют такие понятия, как вперед и назад.

— Ой… — Сашка боялся пошевелиться. — Кто здесь?

— Как кто? — удивился голос. — Ты.

— А Вы кто? — Сашка почел за благо перейти на более уважительное обращение с этим представительным неизвестным. — Я Вас не вижу!

Зажегся свет.

Баррикады из коробок на месте не оказалось. В трех метрах от оторопевшего студента стоял обыкновенный конторский стол черного цвета, за которым сидел человек. Настольная лампа освещала белый треугольник костюмного выреза и переливчатый галстук темных тонов. Лицо скрывалось в полумраке.

— Так тебе удобнее?

Сашка почувствовал, что его многочисленные мысли и мыслишки тараканами разбежались в разные стороны. Он со всей определенностью помнил, что перед ним до недавнего времени была дверь кладовки и никакого стола с лампой и креслом он не заметил.

— И что Вам от меня надо?

— По-моему, ты начал повторяться, — заметил человек за столом. — Ты уже спрашивал Вику об этом, и тебе дали вполне определенный ответ. Не так ли?

— Да. Но я не понимаю. Почему сейчас она не появилась?

— Ты же решил, что это была галлюцинация. И потом, это только сумасшедшим ежедневно являются одни и те же вики, евы и феклы, требуя, чтобы они выходили из дома исключительно для убийства всех детишек, одетых в белые рубашечки, или всех девушек, которым идут черные туфли на высоком каблуке. Ты что, из таких?

— Честно говоря, я уже не знаю.

— Все очень просто. — Человек в кресле откинулся назад и белый треугольник рубашки сахаром растворился в кофейной черноте. — Сумасшедший — это человек, чье поведение отличается от общепринятой нормы.

— Под это определение можно всех подряд подвести.

— Совершенно верно. Но ответь мне на вопрос — твое поведение в последнее время сильно отличается от общепринятого?

— Наверное, нет. Исходя из обстоятельств, конечно.

— Вот видишь! А притворяешься дурачком, — хихикнула темнота.

— Вика говорила, что я должен сам выбирать…

— Вот когда ты увидел недостроенный особняк и рабочих на дороге, ты решил, что все кончилось. У тебя родилась до безобразия банальная мыслишка — ты захотел нажраться до отвала. Помнишь?

— Помню.

— Замечательно. Мы находимся в кладовке ресторана быстрого питания. В достаточно цивилизованных странах мира в такого рода местах принято утолять свой голод. И, заметь, этот ресторан ты выбрал сам.

— Вы хотите сказать, что я создаю окружающий мир?

— Старина Хайдеггер говорил, что сущее — это всегда мы сами.