Ловушка для ящериц

Длинная кривобокая тень Липы легла темным пятном на воду, на засновавших в испуге рыбешек. Мина отвернулась от моря и легла лицом вниз, сверху пристроив пляжную шляпу; через оранжевую ткань просочился яркий карамельный свет. Если задремать, подложив под щеку руку с кольцами, то обязательно отпечатается неглубокий след, но это лучше, чем рубчатые складки от покрывала, похожие на шрам от турецкой сабли, к тому же покрывало пахнет мокрыми тряпками. Под натянутой плотной тканью становится душно, неудобно дышать. На Мину полетели мелкие брызги, и по ногам прошлись мокрой щеткой - это примчался обратно щенок, которого Липа заманила в воду в надежде искупать. Ему определенно хотелось обсохнуть под теплым боком у Мины, но пес сразу же насорил лапами, и она не была уверена насчет блох, потому прогнала его, быстро и широко размахивая шляпой.

Череда небольших тучек занавесила солнце, и Мина зябко повела плечами, ветерок с мелко зарябившей воды показался неприятно прохладным. После остывших брызг окунаться в упругие, со стальным блеском волны расхотелось вовсе, лучше под душ с подогретой пресной водой. Солнце выглянуло в прореху между тучками, и на минуту-другую стало невыносимо жарко, однако Мина не передумала. У кабинки она обернулась, поискала среди купающихся в море голову Марка. Теперь рядом с ней на пестрящей солнечными зайчиками поверхности покачивалась еще одна, с загнутой из темно-красных волос фигой на макушке.

15

Набережная, она же по вечерам главная прогулочная улица, пестрела модными, тропических расцветок нарядами и чересчур яркими на загорелых лицах улыбками, по белизне с ними спорил только жемчуг, длинной, ниже пупка, ниткой свисающий с Мининой шеи. Марк уверял, что все дело в фонарях, свет которых особым образом перемешивается с фосфоресцирующим сиянием моря.

- Кстати, смотрите, как остроумно на мачту каждого фонаря посажена птица.

Он повернулся к шедшим за ними Липе с Вароном, последний проявился неподалеку от теннисного корта и сначала поддерживал беседу с доктором, но тот в какой-то момент отвлекся, сказав, что догонит, и галантный Варон перешел к Липе. Сбоку от них, забегая во все попадавшиеся по дороге кусты и галопом оттуда возвращаясь, семенил патлатый хозяйский щенок, подросток. Олимпия вымыла его специальным шампунем, из чего Марк с Миной сделали вывод, что съезжать от них, как им сперва показалось, в ближайшее время она не собирается.

Более того, доктору было поручено раздобыть антиблошиный ошейник, что вообще-то было лишним. Миниатюрная собачья мамаша и крупный щенок, днем промышлявшие самостоятельно, вечерами с таким наслаждением выкусывали друг у друга насекомых, что было жестоко лишать их этой семейной ласки. Как бы то ни было, но теперь белый в коричневых пятнах песик повсюду следовал за ними, даже ранним утром на пляж, хотя плавать не любил и, затащенный в гигиенических целях в воду, сразу возвращался на берег. И вот щенок, в очередной раз вынырнув из кустов, где оставил, наверное, записку мамаше, что-то вроде "вернусь поздно, не жди", радостно побежал к Олимпии. Она, присев на корточки, бросилась его страстно, бравурно ласкать. Варон рядом неловко переминался с ноги на ногу, потом прокричал Мине с Марком, чтобы они подождали.

Они ушли достаточно далеко и скорее почувствовали, чем услышали окрик, остановились, подошли к парапету. В этой части гуляющих было меньше и меньше кафе, бледнее фонари, здесь заканчивалась тамарисковая аллея и начинались скалы, сперва невысокие, потом огромные, смутно возвышающиеся в темноте. Плеск-плеск, плескалась черная вода под ними, и Мина уже собралась с духом, чтобы спросить Марка о страшном и открыла рот, когда чугунная птица с криком оторвалась от фонарной опоры и, описав полукруг, улетела, громко хлопая крыльями, в море, качаться на волнах, плеск-плеск.

- Ты посмотри только, но что удивительно, все они сидели абсолютно неподвижно и ровно, как флюгера...

- Вы видели, видели, - к ним подбежала, запыхавшись, Олимпия, это она спугнула чайку, - там, у кафе, такая странная женщина в шляпе с матерчатыми цветами и перчатках, очень сильно накрашенная, сама с собой танцует вальс, и у нее сползают чулки... - Ее перебил лаем подбежавший пес, за которым следовали вновь появившийся доктор и грустный Варон.