Ловушка для орла

Дэвид был несколько озадачен, что Суррей еще не поставил Стэнли в известность. И заволновался – добрались ли его нейуортцы к главнокомандующему? Однако, расспросив Стэнли, он понял, что англичане готовы к битве. Просто недолюбливавший Нэда Стэнли граф Суррей оставил его на правом фланге, по сути в резерве, ничего ему не сообщив и велев ждать дальнейших указаний. И славный Стэнли терзался догадками, пока Майсгрейв не прояснил ему ситуацию. Да, Яков готов дать бой, но при этом король решил начать с обстрела английских позиций из пушек.

При последних словах Майсгрейва Стэнли побледнел. Конечно, было уже немало разговоров, что Стюарт привез с собой огромные кулеврины, с помощью которых обычно разрушают цитадели, но никто не слышал, чтобы из них стреляли в открытом бою[68]. Стэнли это казалось нелепым… и ужасающим. Он сразу понял, что обстрел из кулеврин может нанести не защищенным укреплениями войскам страшный урон.

– И вы говорите, что еще не передавали это сообщение Суррею, Майсгрейв? О небо, тогда нам лучше отступить. Как представлю, что станется с нашими парнями, если на них полетят ядра… А ведь другой армии, чтобы сдержать шотландцев, у нас больше нет. Вы немедленно отправитесь к старику и все сообщите! – решил Стэнли. – Эй, подайте сэру Дэвиду лошадь, – приказал он кому-то из ближайшего окружения.

– Я рассчитывал, что граф знает о наличии мощных кулеврин у шотландцев… – начал было Дэвид, но Стэнли был настолько встревожен, что не желал его слушать.

– Ради всего святого, Майсгрейв, поспешите! Если Яков применит пушки… Наш разгром будет ужасен еще прежде, чем дойдет до открытого сражения. Пока нас скрывает от шотландцев этот туман и дым, но потом… Проклятье! Этого еще не хватало. Какого черта! – выругался Стэнли, когда, словно вопреки его словам, неожиданно поднялся ветер и сквозь укрывавшую их туманную дымку стали пробиваться лучи солнца.

Свет становился все ярче, по расположению светила можно было определить, что день уже клонится к вечеру, резкий западный ветер развеял клочья тумана, отвел в сторону и дымную завесу от костров в лагере шотландцев, открыв обзор на зеленый склон Флодденского холма и собравшуюся там армию короля Якова. Англичане жадно смотрели на своих противников. Их было так много! Отсюда, из низины под холмом, воинство завоевателей казалось грозной могучей силой, замершей на миг враждебной лавиной, которая вот-вот ринется вниз. И они были так близко! Теперь враги видели друг друга и понимали, что сейчас и начнется…

Но Дэвид уже не смотрел на войска. Ему надо было поспешить к Суррею с сообщением о пушках, хотя маловероятно, что старый командующий что-то сможет изменить. Правда, и у сына Суррея, лорда адмирала флота, имелись орудия, и, уже разворачивая свою гарцующую и храпящую лошадь, Дэвид заметил вдалеке их темные силуэты между рядами пехоты, но эти флотские пушки казались такими незначительными в сравнении с теми огромными кулевринами, какие ему довелось лицезреть в лагере Якова…

Времени размышлять и осматриваться у Майсгрейва не было. К тому же лошадь, которую ему дали – тонконогая золотисто-рыжая красавица южных кровей, быстрая и нервная, – неожиданно стала выказывать норов, и ему пришлось сосредоточиться на ее управлении. В конце концов ему удалось справиться со строптивицей при помощи шпор и удил, и он направил ее туда, где заметил алые с белыми крестами стяги Суррея.

Отряды Стэнли находились несколько в стороне от выстроившихся линией войск командующего. И Дэвиду, чтобы добраться к Суррею, пришлось направить лошадь за ручей Паллинз-берн, разлившийся заводями после недавних дождей, и какой бы резвой ни была его лошадка, он не мог двигаться так быстро, как рассчитывал. А потом неожиданно раздался неимоверный грохот, и в первый миг Дэвиду почудилось, что это раскат грома. Но в следующее мгновение небеса и земля содрогнулись вновь, и грохот, который заметно усилился, теперь, казалось, летел с небес и отражался от земли. Спустя совсем немного времени раздался то ли громкий свист, то ли стон и недалеко от Дэвида пронеслось нечто огромное. Оно тяжело рухнуло, вспахав берег ручья, подняв вверх фонтаны брызг и пласты земли. На Дэвида стеной полетели взметнувшиеся комья, ударяя по каске, по плечам, и он невольно пригнулся к холке лошади, которая тоже почти рухнула, но в следующий миг, пока всадник, оглушенный и обескураженный, еще не собрался с мыслями, вдруг с диким ржанием взвилась на дыбы, едва не опрокинувшись на спину. Майсгрейв удержался на ней каким-то чудом, вцепившись в гриву, вжавшись, распластавшись на спине бьющегося под ним животного. Мгновение спустя лошадь совершила дикий скачок и рванулась вперед. Дэвид даже не пытался сдерживать ее, ибо сбоку опять пронеслось что-то огромное, и снова летела земля, и все вокруг колебалось и разлеталось, тысячи комьев били по спине, лицу, ослепляя и засыпая.