Ловушка для орла

– Зачем ты заставил меня рассказать тебе все это?

Она перешла на гэльский, но он неожиданно попросил ее продолжить свой рассказ на английском. Мойра так долго не говорила на нем, что порой ей было трудно подобрать слова.

Однажды отец Мойры, будучи во хмелю, так избил Нору, что она потеряла сознание. А когда пришла в себя, увидела, что ее любовник спит пьяный, а малышка Мойра выпала из колыбели и плачет, но никто не приходит на ее крик. В одном из больших каменных домов родни отца Мойры была пирушка, и все перепились настолько, что псы бродили по столам, доедая объедки, но их некому было прогнать. И тогда Нора решилась. Она сняла со стены старинную секиру и отрубила голову спящему любовнику.

– О святые угодники! – тихо произнес Дэвид и крепче прижал к себе женщину.

– Да, она казнила моего отца, – тихо и удрученно продолжила Мойра. – Но она находилась во владениях его семьи, влиятельной и знатной, и понимала, что они могут сделать с ней все, что угодно. Нора осознавала, что ее не помилуют. Тогда она собрала кое-какие пожитки, взяла меня на руки и ушла куда глаза глядят. Она шла несколько дней, брела по холодным зимним ручьям, чтобы собаки не взяли ее след. Она несла меня и благодарила Бога, что у нее от всего пережитого не пропало молоко и она могла кормить меня. Все же я была ее малышкой… Нора чувствовала себя обязанной спасти меня.

Наконец она вышла на пристань, откуда как раз собирался отчаливать корабль. Вроде это было в каком-то прибрежном аббатстве. К тому времени гордячка Нора выглядела как обычная бродяжка, никто бы и не признал в ней леди из благородного рода. Но она так опасалась, что ее продолжат искать и рано или поздно обнаружат, что, едва выяснив, что судно идет на северные Оркнейские острова, тут же стала умолять взять ее на борт. Она была готова уйти на край земли, лишь бы избежать преследования.

Так она попала на остров Мейнленд на Оркнеях. Там она нищенствовала у собора Святого Магнуса, пока ее не подобрал мой отчим Эрик. Все. С тех пор она жила с ним на Хое. Рыбак Эрик был по-своему добр с ней, но она не любила его, хотя и была ему помощницей в трудах и терпела подле себя. Ненависть к моему отцу у нее не прошла, как и страх, что ее однажды найдут… Теперь не найдут. Отец Годвин поведал, что Нора с острова Хой умерла. Бедная моя матушка…

И Мойра заплакала.

Дэвид дал ей выплакаться. Когда же она затихла, он вдруг спросил:

– Нора говорила тебе, как звали твоего отца и какого он рода?

– Только его имя. Уолтер.

– Так, – почему-то согласно кивнул Дэвид и на мгновение задумался. Потом пробормотал: – Ты левша, я это давно отметил. Как все они…

– Кто они? – удивилась Мойра.

Но Дэвид, казалось, не заметил ее вопроса.

– Имя твоей матери Нора… Это ведь может быть и Элеонора?..

Мойра смотрела на него с недоумением. А Дэвид осторожно взял ее лицо в руки, вглядывался, словно силясь как-то по-особому рассмотреть. Северная ночь – ясная ночь. Но Дэвид так пристально смотрел на нее, что она даже смутилась.

– Что?

Он вдруг улыбнулся.

– Знавал я одного парня. Как ни странно, но ты на него очень похожа. А я все думал, кого же ты мне порой напоминаешь? О, не вздрагивай так. Это не твой отец, и звали его не Уолтер, а Джонни. И, казалось бы, этот парень меньше всего мог бы походить на тебя… Но вот же…

Мойра отвела его руки. Грудь ее бурно вздымалась, темные брови сошлись к переносице:

– Дэвид, ради всего святого! Я же вижу, что ты сделал какой-то вывод из того, что я тебе поведала!

– Это невероятно, милая, но судьба порой играет с людьми такие странные шутки!.. Одно я тебе могу сказать: я не сомневаюсь, что мы с тобой земляки. И это так же верно, как и то, что я никогда больше не оставлю тебя.

Он сказал это уверенно и твердо. Поведанное Мойрой настолько поразило его, что у него в голове все смешалось. В то же время Дэвид почувствовал, как его сердце будто окрепло и родилось вновь. И теперь ничто не могло поколебать его намерений. Весть, что Мойра – потерянное дитя его друзей из Пограничья, стала последней каплей в сомнениях Майсгрейва. Ибо важнее всех чувств и желаний, опасений и страданий был впитанный им с детства закон его земли – жители Пограничья не бросают своих.

И Дэвид сказал: они уедут сейчас же, они сбегут… Они…

Он вдруг осекся. Им надо было все обдумать, прежде чем что-то предпринять. Мойра это понимала.

Гул, доносившийся со стороны замка, уже стихал. Кто-то еще распевал, но это была одинокая пьяная песня, да и рог, по традиции трубивший отбой на зубцах башни Бхайрака, прохрипел так слабо и натужно, что можно было только догадываться, сколько выпил трубач. Однако именно в это время они заметили блуждающие по берегу фигуры. У некоторых в руках были факелы. В такую светлую ночь – и факелы?

– Меня ищут, – догадалась Мойра. И с тревогой посмотрела на Дэвида: – Что нам делать, милый?

И тут Дэвид, который тщательно продумывал все свои действия и был способен быстро принимать решения, неожиданно растерялся. Он пробормотал, что у него неподалеку стоит привязанная лошадь…