Ловушка для «Осьминога»

– Редкая случилась вещь, – пояснил Логинов. – Животное, как потом определили, находилось на другой стороне. А мы шли вдоль КСП, проверяли полосу, поскольку услышали подозрительные звуки. Оказывается, кабан, который в ночь залегает на отдых, страдал бессонницей, что ли… До того, как нам подойти к месту предстоящего нападения, он пересек границу, ушел туда, оставив, естественно, следы на контрольно-следовой полосе. Старший наряда зафиксировал следы и стал проверять на подлинность. А вдруг это нарушитель с кабаньими копытцами? И такое бывало. А виновник засел в сопредельной стране и наблюдает. И что-то ему не показалось в наших действиях. Махнул он через границу, сбил с ног сержанта, выбил из его рук фонарь, тот погас, мы толком ничего не рассмот­рели. Поняли только: оттуда пробежало нечто в нашу сторону. Ефрейтор Винонен дал очередь вдогонку и спустил с поводка Ремиза, а Семен Паршин запустил в небо тревожную ракету.

– А вы, дядя Артем? – спросила, лукаво улыбаясь, Галина

– Пистолет вытащил. Тоже приготовился к бою, – усмехнулся в ответ Логинов. – Только стрелять уже было не в кого. Пентти Винонен догнал беднягу с первой очереди. Заставу, конечно, подняли в ружье. Обычное дело. Братья наши меньшие каждую ночь вызывают сработки сигнальной системы. Живые существа, что поделаешь, у них собственные правила обитания. Им не объяснишь, что система реагирует на любой теплокровный организм, создающий электрическое поле. Но с кабанами такого у нас еще не бывало. Вот у меня друг на польской границе служит, так он на барсуков жалуется – шастают по ночам туда-сюда и поднимают заставы по тревоге.

– А если животное с холодной кровью? – спросила Галина. – Змея, например… Она может спокойно переползти через границу?

– Змея может, – подтвердил Логинов. – Но по моим данным, в змей нарушители еще не превращались. В лосей, лошадей, горных козлов, кабанов, ишаков и верблюдов – бывало. А вообще-то идея… Нарушитель – змея! Спасибо, Галина, беру на вооружение твою подсказку. Доложу начальству. Глядишь, и медаль тебе выхлопочу. Благодарю за службу!

Все рассмеялись, а девочка покраснела от смущения.

– Ладно, ладно, – сказал Логинов, – не тушуйся, крестница. Покажи-ка нам лучше последние рисунки. Вот и Глеб Юрьевич посмотрит…

После импровизированного вернисажа пили чай. Вскоре Галина ушла к себе готовиться к следующему дню, занятия в художественном училище, где она теперь училась, уже начались. Тамара мыла посуду, отвергнув попытки мужчин помочь ей, заявила, что их дело охранять границу, ловить шпионов и писать книги. Слабому полу с этим не справиться, поэтому каж­дому своё.

– Если серьезно, – сказал Колмаков, когда они остались втроем, – то я равноправие женщин вижу не в том, чтобы ей предоставили возможность выполнять любую мужскую работу. Это как раз неравноправие. Главное в другом. В том, чтобы женщине ничто не мешало быть матерью.

– А кто спорит? – спросил Логинов. – Когда слышу, что женщина освоила некую экзотическую профессию, то всегда думаю: а не помешает ли это ей рожать и воспитывать детей?

– Эти сомнения не оставляют и женщину, поверьте, – вступил в разговор писатель. – Интуитивно она сомневается в правомерности существования в мужском качестве, и такое сомнение не проходит бесследно для ее психики.

– Причем женской психики, – добавил Колмаков. – А когда женская психика вытесняется неким чуждым для нее мужским началом, такое насилие над душой женщины бесследно не проходит. Поневоле вспомнишь: кесарю кесарево…

Некоторое время мужчины молчали.

– Недавно просматривал трактат Ренэ Декарта «Правила для руководства ума», – нарушил паузу Ло­гинов. – Он свои правила, правда, не дописал, но те, что до нас дошли, – инструкция к действию для нас с тобой, Коля. В них Декарт прямо называет интуицию и дедукцию основными средствами познания.

– Декарт говорит еще и об индукции, которая завершает обретенное с помощью двух первых средств познания, – заметил Скуратов.

– Верно, – согласился Логинов. – Но я в связи с сомнением, о котором вы начали говорить, Глеб Юрьевич, вспомнил о Декарте. Сомнение, когда оно направлено изнутри вовне, на что-либо за пределами нашего Я, служит стимулом для развития знания. Это единственный способ его развития. А вот когда сомнение замыкается на себе, становится основой существования конкретной личности, это уже не есть, как говорится, хорошо. И применительно к женщине, которая взялась не за свое дело, этот психологический аргумент можно считать достаточно полновесным.

Мужчины не заметили, что Тамара уже освободилась и стоит в дверях, прислушиваясь к их рассуждениям.

– Ладно, Спинозы, – сказала она, проходя в ком­нату. – Меня вы убедили: не сяду на трактор, не по­лечу в космос, не буду учиться на капитана дальнего плавания, не стану писать и детективных романов, хотя у Агаты Кристи это вовсе не плохо получалось. Займусь женским делом: заварю вам свежего чая.